Пожалуйста, будьте внимательны при указании страниц для копирования! Пагинация страниц соответствует автоматической нумерации сайта и может не совпадать с пагинацией самого издания. Сверить номер текущей страницы с ее порядковым номером на сайте возможно с помощью функции «Быстрый просмотр».

Страницы с до

Пожалуйста, введите не более allowedPages страниц

Тип экспорта:

Текстовый файл Ссылка на страницу Google Диск

Текстовый файл

E-mail:

Отправить Выйти из Google Диск

OK

Языкознание и литературоведение/История всемирной литературы
OK

Sabina Knight Chinese Literature A Very Short Introduction Ox ford Universit y Press 2012 Сабина Найт Китайская литература Наикратчайшее введение Academic Studies Press Библ иороссика Бос тон / Санкт-Пе тербу р г 2024 УДК 821.581 ББК 83.3(5Кит) Н20 Перевод с английского Кирилла Батыгина Серийное оформление и оформление обложки Ивана Граве Научный редактор: Виталий Андреев Найт, Сабина. Н20 Китайская литература. Наикратчайшее введение / Сабина Найт ; [пер. с англ. К. Батыгина]. — СПб.: Academic Studies Press / Библиороссика, 2024. — 182 с. — (Серия «Современное востоковедение» = «Contemporary Eastern Studies»). ISBN 979-8-887196-94-7 (Academic Studies Press) ISBN 978-5-907767-82-9 (Библиороссика) В этом «Наикратчайшем введении» читатели познакомятся с историей китайской литературы от древнейших времен до наших дней. Поднебесная просуществовала несколько тысячелетий скорее благодаря литературным традициям, а не политическим институтам. Сабина Найт рассказывает о китайской философии, поэзии, легендах, драматическом театре и художественной прозе, а также о том, как в китайских литературных произведениях отображаются исторические травмы и развиваются духовные и нравственные начала. Автор особенно подчеркивает значение элит в поддержании литературной деятельности, и роль, которую литература сыграла в обеспечении интересов определенных социальных групп, а также проблемы канонизации, языка, национализма и межкультурного взаимопонимания. УДК 821.581 ББК 83.3(5Кит) © Sabina Knight, text, 2012 © Oxford University Press, 2012 © К. Батыгин, перевод с английского, 2023 © Academic Studies Press, 2024 ISBN 979-8-887196-94-7 © Оформление и макет. ISBN 978-5-907767-82-9 ООО «Библиороссика», 2024 В память о моем учителе Джозефе Лау (Лю Шаомине, ), великом ученом, писателе, литературоведе и переводчике Список иллюстраций Илл. 1. Черепаший панцирь с резными надписями на древнекитайском языке. Freer Gallery of Art, Smithsonian Institution, Washington, D.C.: Acquired under the guidance of the Carl Whiting Bishop expedition, F1985.35. Илл. 2. Печатная версия «Алмазной сутры». Werner Forman/Art Resource, NY. Илл. 3. Две триграммы и гексаграмма № 59 из «Книги перемен». Илл. 4. Диаграмма связей между «Пятью элементами». Илл. 5. У Чжэнь, «Рыбак». © The Metropolitan Museum of Art/Art Resource, NY. Илл. 6. Ни Цзань, «Ветка бамбука». Freer Gallery of Art, Smithsonian Institution, Washington, D.C.: Gift of Charles Lang Freer, F1915.36d. Илл. 7. Цю Ин, «Осел для господина Чжу». Arthur M. Sackler Gallery, Smithsonian Institution, Washington, D.C.: Gift of Arthur M. Sackler, S1987.213 detail. Илл. 8. Китайский дворик, Ботанический сад штата Миссури, СенЛуис. © Rick Ege. Илл. 9. Сцена из «Пионовой беседки». Ars Electronica Futurelab. Илл. 10. Портрет Мао Цзэдуна на площади Тяньаньмэнь, Пекин. © Daniel M. Shih. Введение Белое солнце скрыться спешит за гору. Желтой реки воды в море стремятся. Чтобы простор бескрайний открылся взору, 1 Ярусом выше надо еще подняться! Ван Чжихуань (688–742). Поднимаюсь на башню Аистов (Дэн Гуаньцюэлоу, ) Эти стихотворные строки VIII века воспроизводят традиционные представления китайцев о культуре как непрерывно текущей реке. Могучая Хуанхэ во всем множестве изгибов и притоков обеспечивала процветание жителей края, который свыше трех тысяч лет зовется Китаем. Мыслители Поднебесной издавна стремились выявить принципы, лежащие в основе этого широкого потока. Формулируемые представления, в свою очередь, способствовали изменению курса реки — коннотаций, связанных с потоком. Так, вера в циклы хаоса и порядка, противостояния и единения, возможно, вдохновила поэта именно на четверости1 Перевод Бориса Мещерякова. Произведение доступно и в других интерпретациях, выбор представленного текста связан с тем, что он максимально отражает оригинал при четкости звучания на русском. Отметим пару тонких — и неизбежных в силу перехода между литературными традициями — расхождений: Мещеряков дает в названии транскрипцию («Гуаньцюэлоу»), а не образное название, поскольку это отсылка к реальной пагоде в провинции Шаньси; «спешит» — скорее, усиление метафоры, которого нет в оригинале. — Здесь и далее прим. пер. Введ ен и е 9 шие, в котором первая строка начинает, вторая продолжает, третья развивает и четвертая раскрывает тему стихотворения. Изящное произведение Вана задает ощущение бескрайнего горизонта. С заходящим солнцем связана легкая печаль, однако стихотворение завершается вдохновляющими на действие словами. Лучшие виды на повороты и изгибы реки открываются с высоты, откуда видно, что они складываются в целенаправленное и полноводное течение. Эта книга — рассказ о китайской литературе с древности до наших дней, раскрывающий ключевую роль, которую словесность всегда играла в социальных и политических процессах. Я буду рассматривать литературу как коллективное стремление к поиску смысла в нашем общем опыте. Китайская литература — обширная река, полная бурных чувств и страстей, которые можно усмирять и контролировать надлежащими эстетическими практиками. Ведущие течения китайской мысли объединяет понимание того, что ошибочные воззрения приводят ко многим бедам, а литература способна открывать людям глаза, просвещать умы и направлять сердца. Уже в самых ранних документальных источниках китайцы обозначают литературу первоосновой благоприятного правления и общественного благосостояния. Я хочу показать, насколько тесно связаны для жителей Поднебесной эстетика и нравственность, поэтому в этой книге буду рассматривать в первую очередь различные жанры поэзии и прозы, периодически затрагивая проблематику философии, истории и театра. Более специализированные представления о литературе возникли у китайцев лишь к концу XIX века, поэтому мой подход отражает общие воззрения традиционной китайской культуры на литературу, историю и философию как на части единого целого. В случае Китая литературные и литературоведческие занятия вселяли в человека приверженность как раз этому общему целому. Ради понимания динамического характера перемен в китайской литературе анализировались циклы расцвета и упадка природы. Этот устойчивый фокус внимания привел к теоретическому осмыслению литературы — писателей, движений, набирающих и теряющих Саби на Найт 10 популярность жанров — как элемента общего пейзажа, формируемого изменчивыми порывами исторических и природных 2 процессов. По мере того как утратила значение «уставная» новая поэзия времен династии Тан с определенной мелодикой звучания (цзиньтиши, ; также люйши, ), на смену ей пришли жанры стихов-цы ( ) и арий-цюй ( ). Общий упадок поэзии привел к распространению повествовательных жанров. Такой подход к теоретизации литературы нередко представляет разнообразные культурные феномены почти как самостоятельно развивающиеся явления. И все же история китайской литературы во многом связана со служением авторов интересам конкретных сил. Поддержка со стороны элит была принципиально важна для литераторов, и порядок распространения и канонизации произведений обычно отвечал устремлениям власть имущих. Когда мы знакомимся с той или иной литературной работой, мы извлекаем из нее то же удовольствие, что и из созерцания ряби на поверхности реки. Чтобы видеть глубины, скрытые под водой, мы должны задумываться о проблематике не только языка и межкультурного взаимодействия, но и динамики властных отношений, в том числе касаемо классовой, гендерной, этнической и национальной принадлежности. В своей книге я буду дополнять общие темы конкретными примерами и выявлять основную проблематику китайской литературы, сопоставляя различные тексты. Такой сравнительный подход позволит исследовать не только пресловутый доминирующий «мейнстрим», но и встречные и скрытые течения. Кроме того, это даст возможность почувствовать разнородность и разнообразие традиций в китайской литературе. Что значит «быть человеком»? Как должны великодушные люди наставлять нас на верный Путь, выражать чувства, делиться историями, развлекать и влиять друг на друга, формировать общество, достойное считаться «гуманным»? Точки зрения, высказываемые на этот счет в китайской литературе, в высшей 2 Такие стихотворения требовали четкого следования предписываемым последовательностям тонов и рифм. Благодарности Эта книга стала неожиданно св алившейся на меня работой для души. Я благодарна Нэнси Тофф и Джеффри Вассерстрому за то, что они выступили с предложением написать ее. Множество наставников помогли мне сформировать представления о древнем Китае, современном Китае и соответствующих литературных традициях. Среди людей, перед которыми я ощущаю себя в долгу, — Сирил Берч, Цай-фа Чэн (Чжэн Цзайфа), Самуэль Чун (Чжан Хуннянь), Роберт Каттер, Уильям Нинхаузер и в особенности Джозеф Лау (Лю Шаомин). Вики Найт и Самуэль Ричмонд тщательно отредактировали книгу, а Лев Навар Чао с позиции студента поделился с нами проницательными комментариями по материалам. Я также благодарна Майклу Пуэтту, Киддеру Смиту и тайным рецензентам из Oxford University Press за полезные замечания и критические соображения. Наконец, выражаю глубокую признательность Уильсону Чао за веру в меня, пытливую редактуру и стремление к четкому изложению. Отсылки Отрывок из: The I Ching or Book of Changes. Translated by Richard Wilhelm and Cary F. Baynes. © 1977 Princeton University Press. Перепечатывается с разрешения издателя. Второе стихотворение из: Nineteen Old Poems // Watson B. The Columbia Book of Chinese Poetry: From Early Times to the Thirteenth Century. © 1984 Columbia University Press. Перепечатывается с разрешения издателя. «Оленья засека» и заключительная фраза из: Nineteen Old Poems II // An Anthology of Chinese Literature: Beginnings to 1911. Б л агод ар н о сти 13 Edited and translated by Stephen Owen. © 1996 by Stephen Owen and The Council for Cultural Planning and Development of the Executive Yuan of the Republic of China. Used by permission of W. W. Norton & Company, Inc. Отрывок «Пионовой беседки» из: Birch C. Scenes for Mandarins: The Elite Theater of the Ming. © 1995 Columbia University Press. Перепечатывается с разрешения издателя. Отрывки «Веера с персиковыми цветами» из: K’ung Shang-jen. The Peach Blossom Fan. Translated by Chen Shih-hsiang and Harold Acton. © 1976 by the Regents of the University of California. Used with permission of the University of California Press. Шестнадцать слов из: Xueqin C. The Story of the Stone, Vol. 1: The Golden Days. Translated with an introduction by David Hawkes. Penguin Classics, 1973. © David Hawkes, 1973. «Мертвая вода» из: Kai-yu Hsu. Twentieth Century Chinese Poetry. Translated by Kai-yu Hsu. © 1963 by Kai-yu Hsu. Used by permission of Doubleday, a division of Random House, Inc. For online information about other Random House, Inc. books and authors, see the Internet website at http://www.randomhouse.com/ Глава 1 Первоосновы Этика, притчи и рыбки Иногда китайская литература предписывает самые неожиданные пути к знанию. Читатели, склонные полагаться на интуицию, скорее всего, вдохновятся книгой притч «Чжуан-цзы», названной по имени легендарного мыслителя ( , буквально «учитель Чжуан», ок. 369–286 до нашей эры). Далее представлена беседа Чжуан-цзы с философом-логиком Хуэй-цзы на мосту над рекой Хаохэ. — Рыбы свободно плещутся. Значит, они счастливы. — Но ты же не рыба, — заметил Хуэй-цзы. — Откуда ты знаешь, что рыбы счастливы? — Но ты же не я. Откуда ты знаешь, известно ли мне, счастливы ли рыбы? — Да, я не ты. Безусловно, я не знаю тебя. Но ты же определенно не рыба. Поэтому ты не можешь знать, счастливы ли рыбы. — Позволь мне докопаться до сути, — продолжил Чжуан- цзы. — Ты меня спросил, откуда мне известно, что рыбы счастливы, поскольку тебе уже было известно, что мне это было известно. Я же знаю все это просто потому, что стою над рекой Хаохэ. Чжуан-цзы сначала следует логическим рассуждениям Хуэйцзы, но предлагает иной путь к мудрости. Чжуан-цзы почувствовал, что рыбы счастливы, ровно по той же причине, по которой П ер во о с н о вы 15 Хуэй-цзы, пусть и несогласный с выводами собеседника, понял известное Чжуан-цзы. Для логика язык — единственное средство коммуникации. Чжуан-цзы же воспринимает себя и рыб как часть одной вселенной, и поэтому он может быть на одной эмоциональной волне с рыбами. Чтобы быть столь чутким к окружающему миру, требуется беспрестанно расширять собственное видение. Как раз такой вывод делает Дух реки в еще одной притче, приписываемой Чжуан-цзы. Добравшись до океана, дух осознаёт, что увидел лишь небольшую часть единого целого, и заявляет: «Как можно беседовать об океане с лягушкой из колодца?» Желание достичь большей широты суждений, которое обнаруживается во всех ведущих китайских философских школах, удачно выражает Су Ши ( , 1037–1101), один из самых прославленных поэтов Китая, государственный деятель и сторонник оптимистического взгляда на жизнь. В первой части прозопоэтической оды-фу «Ода о красной скале» («Цянь чиби фу», ) Су описывает поездку по реке Янцзы. Путешественники, предаваясь веселью и крепким напиткам, мрачнеют, когда проплывают мимо места знаменитого сражения, предопределившего крах династии Хань. Завязывается дискуссия о сути изменчивости и преемственности. Какие выводы мы можем сделать из истории гибели прошлых царств? Один из гостей сокрушается по поводу тщетности человеческой жизни. [Кто мы?] Поденки, закинутые меж Небес и Земли. Песчинки посреди безгранного зеленого моря 1 . Желая успокоить друга, Су высказывает мысль, что луна постоянно то нарастает, то убывает, а вода в реке течет сама по себе и никогда не иссякает. Апеллируя к постоянству природы, Су предлагает компании относиться по-философски к переменам. 1 Здесь и далее, если не указано иное, — последовательный перевод К. Батыгина интерпретации текста на английском. У Юлиана Щуцкого: «В мир включаем мы нашу жизнь быстролетную; мы — крупинка среди морей незаметная». Глава 2 Поэзия и поэтика Пейзажи, аллюзии и алкоголь Поэтичное бытие На картине «Тростниковый берег и рыбацкая лодка» («Лутань дяоти н ту», ) У Чжэня ( , 1280–1354) поэтичные строфы занимают больше пространства, чем предполагаемый герой произведения — рыбак, но меньше места, чем «тростниковый берег», обрамляющий воду, на которой колышется рыбацкая лодка. Красиво выписанные иероглифы, изображение и смысл стихотворения складываются в единое целое. Свиток выступает микрокосмом, который вбирает в себя все многообразие бытия. Затухает закат на багряных листьях от деревни на запад. Только появившаяся луна открывает взору желтый тростник у берега. Вынимая весло из воды и вновь готовясь к возвращению, Рыбак откладывает удочку и пока что не думает о рыбе. Вглядываясь в игру света и тени вокруг себя, рыбак осознает, что мироздание не сводится к его текущему занятию. В той передышке, которую позволяет себе трудяга, можно ощутить смену настроения: умиротворение и согласие уступают место тревоге и даже тяжким думам, прежде чем, возможно, к герою вернется душевное равновесие. За фигурой рыбака может скрываться оставшийся не у дел ученый муж — мучительный лейтмотив, к которому обращались многие чиновники, лишенные П о эзи я и п о эти к а 45 при «монгольской династии» Юань былого высокого положения. Схожие с рябью, поднимаемой на воде дуновениями ветра, или шелестом тростника, тонкие переживания придают эмоциональный заряд произведению. Китайцы нередко называли живопись «поэзией без слов». Картины могут передавать чувства, которые сложно выразить словами. В свою очередь, каллиграфия — искусство оформления письмен — несет на себе отпечаток личности человека, который рисовал иероглифы. Наконец, стихи призваны отражать многочисленные тайны окружающего мира во всей их чувственной и исторической многозначности. В Китае поэзия издавна обладала целым рядом функций: от содействия саморазвитию до продвижения социальной гармонии и упорядочивания окружающего мира. Поэтические формы воспринимались китайцами как олицетворение естественных циклов. Поэзия предлагала способы поиска смыслов на фоне мимолетного течения времени, управления заключенной в человеческом теле энергии и воспитания доброжелательности. «Стихи в их узорчатом великолепии восходят к чувствам», как замечает поэт Лу Цзи ( , 261–303) в «Оде изящному слову» («Вэньфу», ) 1 . Поэзия способна выражать сложные чувства, поэтому стихосложение оказывалось оптимальной формой как для уединенных размышлений, так и для коллективных дискуссий. Китайцы часто слагали стихотворения по особым случаям, и нередко либо в названии, либо в предисловии указываются место, время и обстоятельства написания произведения. Свободный обмен стихотворными строками позволял фиксировать и углублять взаимоотношения между людьми, способствуя политической стабильности. В совокупности все это закрепило за поэзией статус одной из наиболее почитаемых форм литературной деятельности в Древнем Китае. Исстари правители организовывали сбор народных песен, а в каноны, летописи, философские трактаты и антологии всегда включались стихи. К III веку ученые мужи могли при покровитель1 Название произведения, которое использует Василий Алексеев. Этот отрывок у Алексеева интерпретирован следующим образом: «ши, как канцона, за чувством идет и становится ярко изящной». Глава 3 Хрестоматийные сюжеты Исторические хрони ки, случайные заметки и записи о необыкновенных явлениях Самые ранние известные повествовательные произведения Китая относятся по меньшей мере к V веку до нашей эры. Мы не знаем точно, когда именно китайские писатели начали осознанно слагать вымышленные сюжеты. Сами китайцы не воспринимали такие пробы пера как литературную деятельность, но многие из этих сюжетов включают эффектные описания чувств, изображают духов, демонов и прочие сверхъестественные силы. Однако заявление самого Конфуция о том, что следует «передавать, а не творить» («Беседы и суждения», 7.1), способствовало восприятию истории как набора фактов, которые требуют увековечивания. Это находит отражение в крайне лаконичных исторических хрониках (их автором часто называют великого учителя). Все не основанные на исторических событиях сюжеты высмеивались как «мелкие речи» (сяошо, ). Это слово в китайском языке позже будет обозначать художественную прозу как таковую. В наше время сказания и вымышленные сюжеты из ранних исторических и философских канонов относят к этой категории произведений и уж точно не воспринимают как незначительные. И все же, в частности, для историка Бань Гу ( , 32–92) «мелкие речи» были, в сущности, лишь «перешептываниями по закоулкам», текстами, которые были применимы для неких политических целей, но не заслуживали упоминания в одном ряду с истинной «литературой». Обозначение «сяошо» на протяжении Х р есто мати й н ы е с южеты 79 многих веков звучало как легкое пренебрежение творениями подобного рода. Элементы вымысла обнаруживаются в самом раннем последовательно повествовательном китайском трактате — «Комментариях Цзо» («Цзо-чжуань», ). Автором произведения принято считать слепого историка Цзо Цюмина ( , ок. IV века до нашей эры). Уже в первом из ежегодных летописных текстов содержится длинный фрагмент, посвященный искуплению грехов через любовь между родителями и детьми. Из ненависти к Чжуан-гуну его мать организовывает заговор, направленный на свержение его с престола. Чжуан заключает мать под стражу и клянется, что не увидится с ней вплоть до достижения Желтых ключей — загробного мира. Как-то раз после этих событий правителя глубоко трогает, что солдат у границы делится едой со своей матерью. Чжуан сокрушенно заявляет: «У тебя есть мать, с которой можно общаться. К несчастью, я этого лишен!» Он признает, что сожалеет об обете. Тогда солдат предлагает правителю выкопать подземный проход к ключам, чтобы увидеться с матерью, но при этом не нарушить клятву. Так мать и сын радостно воссоединяются по ту сторону света. Эпизод завершается восхвалением сыновьей почтительности, присущей солдату на границе. водораздел между историческими хрониками и художественным вымыслом был проведен лишь в VIII веке, когда Лю Чжицзи ( , 661–721) порекомендовал отличать выдающиеся, достойные уважения летописи от «забавных, но незначительных пересудов» в трактате «Общие положения истории» («Шитун», , 710). В связи с этим исследователи преимущественно разделяют ранние китайские повествования на две группы, исходя скорее из содержания, а не сущностного значения. Исторические хроники в первую очередь отражают военные, политические, дипломатические, придворные и прочие общественные дела. Художественная литература посвящена сфере частной жизни. При этом многие ранние тексты тяжело отнести к какой-либо группе. Так, исторический роман-путешествие «Жизнеописание Му, сына Неба» («Му тяньцзы чжуань», Глава 4 Разговорная драма и художественная литература Сады, разбойники и сновидения Головорезы в саду «Сон в красном тереме» («Хунлоу мэн», , 1792) — самый известный из всех китайских романов — помещает героя и окружающих его женщин в Сад роскошных зрелищ. В Китае сады издавна были символами удовольствий, чувственных наслаждений и стремлений к бессмертию, доступных лишь состоятельным людям. Традиционные китайские парки представляют собой изолированные миниатюры упорядоченной вселенной. Пока во всем остальном поместье — да и в обывательском «мире красной пыли» — царят разлад и разруха, именно сад становится местом, в котором автор романа осмысляет глубокие противоречия, возникающие в хитросплетении кармической предопределенности, мирского долга и чувственной привязанности. Мешочек, обнаруженный посреди сада и украшенный вышивкой весьма фривольного содержания, становится доказательством, что и за ограду проникли беспутство и похоть. Последующие панические настроения, которые захлестывают всю семью, указывают на всеобщее беспокойство по поводу того, что принятый нравственный порядок может оказаться крайне уязвимым. Глава 4 106 Илл. 8. Китайский сад — убежище от «мира красной пыли», микрокосм вселенной, где все выстроено по четко заведенному порядку. Так, камни в китайском саду могут обозначать горы, а водоем — целое море Такие романы, как «Сон в красном тереме», свидетельствуют об усугубляющихся страхах китайцев того времени перед притягательной силой жадности и вожделения и подрывают глубокий философский оптимизм, который отличает классическую литературу Поднебесной. Канонические произведения были преисполнены конфуцианской веры в лучший, милостивый мир и предполагали, что высокоморальный Путь к гармонии был вполне реальной перспективой. Однако уже в XI веке встречаются литературные источники, которые доказывают, что весьма противоречивые принципы, которых придерживались китайцы, сохранились и после крушения славной династии Тан (618–907), и после социокультурных трансформаций во времена династии Сун (960–1279). Глава 5 Современная литература Травмы, движения и автобусные остановк и В пьесе Гао Синцзяня ( , р. 1940) «Автобусная остановка» («Чэчжань», , 1983) мы видим восемь персонажей, застрявших где-то в отдаленном пригороде. Звуковые эффекты оповещают о проходящих мимо автобусах, но ни один из них не останавливается там, где находятся герои. По ходу действия персонажи теряют надежду на то, что им суждено когда-нибудь добраться до города. Дед не успевает на шахматный поединок, Девушка опаздывает на свидание, Забияка опасается, что так и не попробует странную штуку, которую называют «йогуртом». Мамаша пытается научить Забияку хорошим манерам, утешить страдающую от безответной любви Девушку и смириться с собственными волнениями за мужа и ребенка, чья нестираная одежда накапливается дома как раз к ее приездам по выходным. Ближе к началу пьесы Молчаливый человек безо всяких комментариев покидает сцену и отправляется на прогулку. Позже оставшиеся персонажи осознают, что прождали на остановке десять лет, и сожалеют об упущенном шансе последовать его примеру. Зрители же с регулярными интервалами видят силуэт Молчаливого человека в сопровождении характерной мелодии. Его уход резко контрастирует с тем, что остальные персонажи остаются на сцене в ожидании. Во всем этом угадывается общность с переживаниями Владимира и Эстрагона у Самюэля Беккета («В ожидании Годо», 1953 год). Гао черпает вдохновение и в традиционном китайском театре, который строится на взаимосвязи Глава 5 136 звукового ряда и действия, и во французском театре абсурда. Персонажи драматурга нередко говорят просто ради того, чтобы говорить. При этом диалоги выражают глубокие чувства и жесткую социальную критику. Для Парня в очках, который пытается воспользоваться последним шансом сдать вузовские экзамены, ожидание оказывается невыносимым: «Мир забыл о нас. Жизнь прошла мимо». Но позже, когда актеры забывают о том, что играют пьесу, и обращаются к залу, перебивая друг друга, Плотник замечает: «А в ожидании нет ничего плохого. Люди ждут, потому что у них остается надежда». Драма Гао — политическая аллегория о массовом переселении китайского народа из деревень в города — обозначает пять тем, которые имеют принципиальное значение в свете модернизации и глобализации китайской литературы. Многие критики видят в пьесе осуждение властей КНР за неспособность добиться прогресса, но распространена и точка зрения, согласно которой персонажи выражают приверженность идеалам национальной гордости, гуманизма, движения вперед, счастья и памяти. Эти позитивные чаяния несколько отошли на задний план с учетом неоднозначной реакции критиков на вручение Гао в 2000 году Нобелевской премии по литературе. Однако тот факт, что творчество писателя нашло отклик и у многих его поклонников, и у Нобелевского комитета, дает нам основания предположить, что указанные темы занимают центральное место в современной мировой литературе. Стремление гордиться нацией После первого года ожидания герои Гао пытаются преградить дорогу очередному автобусу, который, громко гудя и вынуждая их разбегаться в стороны, проезжает мимо. Через окна видно, что все пассажиры — иностранцы. Мамаша поясняет, что это автобус для приезжих туристов. Чтобы попасть в него, надо иметь при себе валютные сертификаты. Унижение сильно бьет по чувствам героев. Чуть позже Парень в очках замечает, что никакой автобус за ними не приедет: «Пойдемте вслед за тем челове- Библиография Глава 1 Lu Ji. “Looking down...”: Rhymeprose on Literature: The Wen-fu of Lu Chi / Trans. Achilles Fang // Harvard Journal of Asiatic Studies. 1951. Vol. 14. P. 546. “The receptive brings about sublime success...”: The I Ching or Book of Changes. Trans. Richard Wilhelm and Cary F. Baynes. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1967. P. 11. Конфуций, цитаты по: Analects: “To know it...” / Trans. Wing-Tsit Chan // A Source Book in Chinese Philosophy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1963. P. 30. Zhuangzi on emotions // Readings in Chinese Literary Thought / Trans. Stephen Owen. Cambridge, MA: Council on East Asian Stu dies, Harvard University Press, 1992. P. 327. Глава 2 Stephen Owen. The Twenty-Four Categories of Poetry // Readings in Chinese Literary Thought. P. 303–350. Anonymous. Selections from ‘Nineteen Old Poems of the Han’ / Trans. Burton Watson // The Columbia Book of Chinese Poetry: From Early Times to the Thirteenth Century. New York: Columbia University Press, 1984. P. 96–97. С небольшими уточнениями Сабины Найт. Последний фрагмент из: Nineteen Old Poems II / Trans. Stephen Owen // An Anthology of Chinese Literature: Beginnings to 1911. New York: Norton, 1996. P. 259. Wang Wei. Deer Fence / Trans. Stephen Owen // Anthology of Chinese Literature. P. 393. Глава 3 Zuo’s Commentary, “You have a mother...” / Trans. Burton Watson // Columbia Anthology of Traditional Chinese Literature / Ed. Victor H. Mair. New York: Columbia University Press, 1994. P. 517. Саби на Найт 166 Discourses of the States, “He who serves...” / Trans. Cyril Birch // Anthology of Chinese Literature. Vol. 1. From Early Times to the Fourteenth Century. New York: Grove Press, 1965. P. 35. Sima Qian. Letter to Jen An (Shao-ch’ing) / Trans. Birch // Anthology of Chinese Literature. Vol. 1. P. 101. С небольшими уточнениями Сабины Найт. Pu Songling. Strange Stories from a Chinese Studio. Trans. John Minford. London: Penguin Classics, 2006. “If ghosts and foxes...”. P. 228; “Wise Counsel!...” P. 215; “We are all foxes...”. P. 284; “Huangfu and Grace...”. P. 286. Глава 4 Отрывки из: Tang Xianzu. The Peony Pavilion / Trans. Cyril Birch // Scenes for Mandarins: The Elite Theater of the Ming. New York: Columbia University Press, 1995. P. 156, 157, 158, 160, passim. K’ung Shang-jen. The Peach Blossom Fan (T’ao-hua-shan) / Trans. Chen Shih-hsiang and Harold Acton, with Cyril Birch. Berkeley: University of California Press, 1976. P. 297–298. Cao Xueqin. “As flowers fall...”: The Story of the Stone. Vol. 1. The Golden Days / Trans. David Hawkes. Harmondsworth: Penguin, 1973. P. 467. Глава 5 Liang Qichao. On the Relationship between Fiction and the Government of the People / Trans. Gek Nai Cheng // Modern Chinese Literary Thought: Writings on Literature 1893–1945 / Ed. Kirk A. Denton. Stanford, CA: Stanford University Press, 1996. P. 74. Wen Yiduo. Dead Water / Trans. Kai-yu Hsu // Twentieth Century Chinese Poetry: An Anthology. Garden City, NY: Doubleday, 1963. P. 61. Wu Zuxiang. Young Master Gets His Tonic / Trans. Cyril Birch // The Columbia Anthology of Modern Chinese Literature. 2nd ed. / Ed. Joseph S. M. Lau and Howard Goldblatt. New York: Columbia University Press, 2007. “What a wonderful world...”. P. 153; “Everything around here...”. P. 157. Lu Xun. A Madman’s Diary. Trans. Yang Xianyi and Gladys Yang // Columbia Anthology / Ed. Lau and Goldblatt. P. 15, 16. Ye Shaojun. A Posthumous Son. Trans. Bonnie S. McDougall // Columbia Anthology / Ed. Lau and Goldblatt. P. 27. Lu Xun. Preface / Trans. Yang Xianyi and Gladys Yang // Columbia Anthology / Ed. Lau and Goldblatt. P. 6. Yang Mo. Song of Youth / Trans. Sabina Knight // The Heart of Time: Moral Agency in Twentieth-Century Chinese Fiction. Cambridge, MA: Harvard University Asia Center, 2006. P. 146. Предметно-именной указатель Автобусная остановка 135, 142, 147, 152, 158, 162 авторство 84, 93, 97 аллегория 37, 50, 54, 93, 125, 126, 130, 136, 137, 145 Алмазная сутра 24 антикоммунистическая литература 141 антологии 21, 35, 45, 50, 53, 76, 86, 89, 92–94, 100, 118 Аромат лотоса 101 Ба Цзинь 145, 146 Бай Сяньюн 157 Баллада на сюжет «Западного флигеля» 109, 110 баллады 58, 109, 110 Бальзак и портниха-китаяночка 164 Бань Гу 78 Баоюй 131–133 Беседы и суждения 29, 31, 35, 78 биографии 54, 85, 92, 124, 129 буддизм 21–23, 28, 33, 42, 64, 67, 68, 75, 76, 88, 95, 108–110, 120, 124–126, 128, 132 бумага 21, 81, 99, 117 бюрократия 20, 31, 33, 66, 96, 111 Ван Аньи 161 Ван Вэй 67, 68 Ван Дуаньшу 76 Ван Фаньчжи 68 Ван Хань 52 Ван Чжаоцзюнь 111, 112 Ван Чжихуань 8 Ван Шифу 110 Ван Шичжэнь 69 Ван Шо 161 Ван Янмин 34 варьете 110–113 Веер с персиковыми цветами 115, 130 Великое учение 35, 42, 128 Вёсны и осени 21, 82 Видение весны 69–73 Внеканоническое собрание стихов от известных женщин 76 возбуждение (син) 51 воздаяние (бао) 81, 89, 122, 128, 130, 141 Волчий тотем 157 воля Небес 33, 41, 81, 90, 148 восстановление 102, 111, 117, 122, 153 Вэй Хуэй 161 Вэнь Идо, 140, 156 Саби на Найт 174 гадания 16, 21, 24 династия Сун 20, 33, 34, 50, 64, Гань Бао 80, 89 74, 94, 106, 107, 109, 117, 123 Гао Синцзянь 135, 136, 142, 143, династия Тан 10, 23, 33, 42, 46, 69, 147, 152, 162, 163 73, 74, 76, 94, 95, 106, 108 гармония 18, 23, 29, 30, 31, 41, 45, династия Хань 15, 21, 23, 32, 33, 67, 106, 111 39, 40, 42, 55, 58, 86, 120 гексаграммы 24, 25 династия Цин 35, 77, 143 героическая самоотверженность династия Цинь 19, 20, 22, 32, 64, 73–77 династия Чжоу 19, 30, 81 Гонконг 137, 157, 160, 162, 163 династия Шан 16 грамотность 20, 107, 159 династия Юань 34, 45, 46, 110, Гу Тайцин 134 111, 113, 119 Гуань Ханьцин 113 Докладная записка о моих гуманизм 29, 136, 138, 145–147 чувствах 87 Гэ Хун 40 Дополнение к Путешествию на Запад 126 Дай Сыцзе 164 доциньская литература 20 Дай Хоуин 155 драгоценные свитки 109 дао 18; см. Путь Дракон, изваянный в сердце Дао дэ цзин 36; см. Лао-цзы письмён 41 даосизм 32, 33, 36, 42, 62, 73, 75, драма 42, 58, 105–134, 136, 143, 110, 126 145, 148, 152 даосские темы 21, 22, 36–38, 92, Ду Фу 69, 73 124, 132 Ду Цзычунь 42, 43 Два стихотворения по мотивам Дуньхуан 23, 24 чтения поэзии 74 Дэн Сяопин 151 Двадцати четырех рангах поэзии 47 Е Шаоцзюнь 144 Движение 4 мая 139 Е Юнле 152 движение за новую культуру 139, 143 Жизнеописание господина под движение за новую литературу сенью пяти ив 92 143, 144 Жизнеописание Му, сына Неба 79 Девятнадцать древних стихо- Жу Чжицзюань 150 творений 58 Жуань Цзи 63 диалекты 163; см. тополекты Дин Лин 149 Западный флигель 98, 109, династия Мин 35, 77, 107, 110, 131 113–116, 119, 120, 122, 124, 126 записи на гадальных костях 17