Пожалуйста, будьте внимательны при указании страниц для копирования! Пагинация страниц соответствует автоматической нумерации сайта и может не совпадать с пагинацией самого издания. Сверить номер текущей страницы с ее порядковым номером на сайте возможно с помощью функции «Быстрый просмотр».

Страницы с до

Пожалуйста, введите не более allowedPages страниц

Тип экспорта:

Текстовый файл Ссылка на страницу Google Диск

Текстовый файл

E-mail:

Отправить Выйти из Google Диск

OK

Экономика и управление/Экономика/Национальная экономика
OK

Т Е Н Е В А Э K О Н О М И K А И K О Р Р У П Ц И В С Т А И Н С K О М С С С Р НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ Олег Хлевнюк Корпорация самозванцев теневая экономика и коррупция в сталинском ссср Новое Литературное Обозрение 2023 УДК [33(091)(47+57)«1948/1953»]:343.37 ББК 65.03(2)631 Х55 Редакционная коллегия серии HISTORIA ROSSICA С. Абашин, Е. Анисимов, О. Будницкий, А. Зорин, А. Каменский, Б. Колоницкий, А. Миллер, Е. Правилова, Ю. Слёзкин, Р. Уортман Редактор серии И. Мартынюк Хлевнюк, О. В. Х55 Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР / Олег Хлевнюк. — М.: Новое литературное обозрение, 2023. — 320 с.: ил. (Серия Historia Rossica) ISBN 978-5-4448-1881-7 В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ. УДК [33(091)(47+57)«1948/1953»]:343.37 ББК 65.03(2)631 В оформлении обложки использована фотография Н. М. Павленко в форме полковника инженерных войск. Национальное Архивное агентство Молдовы. AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 76. © О. Хлевнюк, 2023 © Д. Черногаев, дизайн обложки, 2023 © ООО «Новое литературное обозрение», 2023 С ОД Е Р Ж А Н И Е Введение 8 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Почему Павленко? 8 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Советские самозванцы и социальная мимикрия 12 . . . . . . . . Агенты теневой экономики 21 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Источники для исследования 31 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 1. Путь к «делу жизни» 35 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . До войны 36 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Управление военных работ» 47 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . За пределами родины: трофейное имущество и самосуд 58 . . . . Прибыльная демобилизация 67 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Место в мирной жизни 72 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 2. Создание корпорации 81 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Организация строительства в плановой экономике 82 . . . . . . . Старые схемы в новых условиях: первые заказы 88 . . . . . . . . Расширение фронта работ 92 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 3. «Отличник социалистического соревнования» 98 . . . . . . . Итоги павленковской пятилетки 99 . . . . . . . . . . . . . . . . . Рабочие и организация труда 108 . . . . . . . . . . . . . . . . . . Хитрости снабжения 118 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 4. «Патроны», знакомства, взятки 125 . . . . . . . . . . . . . Неформальные связи и коррупция в советской системе 126 . . . Приобретение покровителей 136 . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Благодушие» и «утрата бдительности»: феномен сетевого доверия 143 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Типы знакомств и связей 149 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 5. «Руководящее ядро преступной организации» 157 . . . . . . Соратники и кадры 158 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Факторы сплочения и конфликты 171 . . . . . . . . . . . . . . . Личные доходы 182 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 6. Опасности и безопасность 189 . . . . . . . . . . . . . . . . Прорехи всеобщей бдительности 190 . . . . . . . . . . . . . . . Способы маскировки УВС 194 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Служба безопасности и «военные» 205 . . . . . . . . . . . . . . . Погашенные скандалы 209 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 7. Провал 219 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Разгром организации 220 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Допросы и доклады 228 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Очередная кампания бдительности 239 . . . . . . . . . . . . . . Наказанное «благодушие» 245 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 8. Следствие и суды 260 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На переломе репрессивной политики 260 . . . . . . . . . . . . . В Бутырке: поиски «контрреволюции» 267 . . . . . . . . . . . . . Приговор руководителям 278 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дополнительные трибуналы 287 . . . . . . . . . . . . . . . . . . Заключение 295 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Аргументы Павленко 295 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Зеркало советской действительности 301 . . . . . . . . . . . . . Благодарности 310 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Указатель имен 312 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Всем друзьям и коллегам, где бы они ни жили ВВЕДЕНИЕ Почему Павленко? В начале 1948 года бывший председатель легальной строительной кооперативной артели Николай Павленко организовал нелегальное предприятие, которое строило шоссейные и железнодорожные ветки для различных государственных ведомств. Используя подложные документы, печати и бланки, Павленко в разное время называл организацию Управлением военного строительства (УВС) № 1 и № 10, которое подчинялось якобы Военному министерству СССР. Фальсифицируя приказы военного ведомства, Павленко присвоил себе звание полковника инженерных войск, а своим помощникам — другие воинские звания. Все они носили военную форму, недостатка которой в стране тогда не наблюдалось. Предпринимательство под видом военной организации имело ряд преимуществ. Было проще открывать счета в отделениях Госбанка и Промышленного банка СССР — главных советских финансовых институтах. Псевдовоенный фасад помогал заключать подрядные договоры с государственными организациями, получать у заказчиков и периодически присваивать строительную технику и т. д. Достаточно быстро предприятие Павленко пошло в рост. Создавались новые площадки в различных городах и поселках Украины, Молдавии, Эстонии, России. В общей сложности в 1948–1952 годах корпорация Павленко вела работы в 32 населенных пунктах1. Всего за этот период, как утверждалось потом в материалах суда над руководителями организации, были 1 Государственный архив Российской Федерации (далее — ГА РФ). Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 30. 9 Почему Павленко? заключены 64 договора на строительство различных объектов на сумму более 38 млн руб.1 На стройках были заняты сотни рабочих. Кроме того, поддерживая легенду военной организации, Павленко организовал собственную охрану — отряд из нескольких десятков человек, вооруженных стрелковым оружием. по договорам деньги в целом были отработаны. Намеченные объекты построены или находились в процессе строительства. Провал организации, как это часто бывает, произошел достаточно случайно. Один из рядовых работников организации, обиженный обсчетом, написал жалобу в Москву. Там, хотя и не сразу, начали проверку, которая привела к неожиданному результату: организация под названием УВС в системе Военного министерства не значится, а является фиктивной. В ноябре 1952 года, за несколько месяцев до смерти Сталина, Павленко и часть его сотрудников были арестованы. В период ликвидации организации число ее участников, как утверждали следственные органы, достигало свыше 300 человек, из которых около 40–50 входили в вооруженную охрану. При этом были изъяты 21 винтовка и карабин, 9 автоматов, 3 ручных пулемета, 19 пистолетов и револьверов, 5 гранат, более 3 тыс. боевых патронов, 32 грузовые автомашины и 6 легковых, 2 трактора и столько же экскаваторов, 14 фиктивных гербовых печатей и тысячи различных фиктивных бланков, отпечатанных типографским способом2. 1 http://voen-sud.ru/about/delo_pavlenko.php (дата обращения 31.01.2017). См. также подсчеты в главе 3 этой книги. Такая сумма выполненных работ была сопоставима с затратами на возведение многих важных объектов. Так, согласно планам, в начале 1950-х годов Министерство внутренних дел СССР силами заключенных должно было построить металлические мосты через реку Неман стоимостью 17 млн руб., автодорогу Владивосток — Угольная стоимостью 48 млн руб. и мост через Оку у города Коломны стоимостью 50,1 млн руб. (История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов: В 7 т. Т. 3. Экономика Гулага / Отв. ред. и сост. О. В. Хлевнюк. М.: Росспэн, 2004. С. 266–267). О значительности этой суммы свидетельствуют также данные об уровне цен и доходов населения, приведенные в главе 5 этой книги. 2 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 46 об. 12 Введение проблемы не только важны, но и недостаточно изучены. Прежде всего, нам не хватает конкретных фактов и знаний, новых источников. Соответствующая информация лишь в незначительной мере просачивалась в официальные партийно-государственные документы и периодику. Материалы о корпорации Павленко — один из источников, постепенное накопление которых выведет исследование скрытых, но важных тенденций развития советской системы на новый уровень. Советские самозванцы и социальная мимикрия Есть все основания причислить Павленко и многих его сотрудников к советским самозванцам. Начиная с военного периода и вплоть до ареста после войны они существовали в нелегальном пространстве, выдавая себя за тех, кем на самом деле не были. Нелегальной и самозваной была и созданная ими организация. Широко распространенное повсюду в мире, самозванство не обошло и Советское государство. Еще до открытия архивов мы знали о нем благодаря самым известным советским самозванцам — Остапу Бендеру и детям лейтенанта Шмидта, литературным героям Ильфа и Петрова, имевшим некоторые реальные прототипы. Периодически информация о самозванцах появлялась в советской печати в рубрике происшествий и в судебной хронике. Когда приоткрылись архивы, историки, хотя и не ставили перед собой такую специальную задачу, периодически натыкались на новые случаи самозванства и мошенничества. И хотя невозможно сказать, сколько Остапов Бендеров бороздили необъятные просторы СССР, появляется возможность определенной систематизации известных случаев и выведения некоторых общих черт этого явления в контексте советской социальной мимикрии в целом1. Советские самозванцы были разными. Среди них были профессиональные мошенники, зарабатывавшие при помощи самозванства свой хлеб и не только. Многие из них напоминали 1 Важные наблюдения на эту тему см.: Фицпатрик Ш. Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России ХХ века. М.: Росспэн, 2011. С. 301–342. 13 Советские самозванцы и социальная мимикрия Остапа Бендера, хотя мы, конечно, не знаем, читали ли они роман Ильфа и Петрова и насколько вдохновлялись его героями. Целью этой категории самозванцев было получение быстрых денег путем мошенничества. Трижды судимый до войны Кухтенко в 1943 году выкрал штампы и печать Московской районной инспекции Наркомата топливной промышленности. В различных городах СССР он выдавал себя за члена правительства, уполномоченного СНК СССР и т. д. По фальшивым документам получал большое количество продовольственных карточек, затем продавал их. В 1945 году Кухтенко был арестован и приговорен к расстрелу. В 1944 году некто Сперанский получил в Челябинске значительное количество продуктов по фальшивым документам на имя директора ансамбля песни и пляски Ленинградского фронта под управлением И. Дунаевского1. Распространенным приемом самозванцев, особенно в послевоенные годы, была фабрикация «героического» образа. Так, 22-летний А. Рыбальченко в 1945 году на основании поддельных документов объявил себя Героем Советского Союза. Одевшись в военную форму, он ездил по Иркутской области и при поддержке партийных комитетов рассказывал о своих «подвигах». Взамен Рыбальченко получал материальную помощь продуктами и промышленными товарами2. Чуть позже этот прием максимально усовершенствовал один из наиболее известных на сегодня послевоенных самозванцев В. Вайсман, арестованный в июне 1947 года. О деятельности Вайсмана НКВД информировал высших руководителей страны, включая Сталина, благодаря чему этот случай попал в поле внимания историков3. Как выяснило следствие, 33-летний Вайсман был с детства неоднократно судим за кражи. Бежав в 1944 году из лагеря, он обморозился и лишился обеих ног и кисти руки. 1 Аполовников А. А., Пасс А. А., Потемкина М. Н., Усольцева Н. Л. Экономическая преступность в СССР в годы Великой Отечественной войны (на материалах Южного Урала). Челябинск: Изд-во Челяб. гос. ун-та, 2021. С. 227–228. 2 Фицпатрик Ш. Срывайте маски! С. 324. 3 Москва послевоенная, 1945–1947: Архивные документы и материалы / Сост. М. М. Горинов и др. М.: Мосгорархив, 2000. С. 478–480. Документы хранятся в комплексе копий сообщений НКВД СССР Сталину (так называемая «особая папка Сталина») в ГА РФ (Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 170. Л. 65–79). См. об этом деле также: Фицпатрик Ш. Срывайте маски! С. 325–328. 21 Агенты теневой экономики и событий, изучаемых в этой книге, важно отметить наличие среди советского населения «уклончивого большинства, которое просто старалось выжить»1. Условием выживания были и социальная мимикрия, и девиантные практики разной интенсивности. Существование в экстремальных материальных условиях, нередко недоедания и голода, под давлением государственного насилия и террора толкало на путь обмана и преступлений (подчас это было преступлением лишь в советском понимании) даже самых законопослушных и робких людей. Заполняя длинные анкеты и другие документы, от которых зависело трудоустройство и даже свобода, советские граждане нередко конструировали новые биографии, умалчивали о компрометирующих сведениях, меняли фамилии, «забывали» об опасных родственниках и т. д. Произнося правильные речи или отмалчиваясь на митингах и собраниях, люди воровали (или брали свое?) у государства, платили взятки чиновникам (иначе невозможно было выжить). Добровольно или вынужденно многие соглашались на роль «маяков», которым начальство, также нередко находившееся под давлением, приписывало результаты чужого труда. Не редкостью было использование поддельных документов не только профессиональными самозванцами, но и обычными гражданами, решавшими текущие жизненные проблемы. Как показывают исследования и архивные источники, существовал заметный рынок паспортов, больничных листов, многочисленных справок и разрешающих документов и т. д.2 Именно на таком фоне и в тесной связи с ним формировалась и действовала та часть советской экономики, которую принято называть теневой или второй. К ней принадлежала и изучаемая в этой книге строительная организация Павленко. Агенты теневой экономики Самозванство Павленко и его сотрудников выступало в конечном счете прикрытием их частной экономической деятельности. Многочисленные исследования историков и экономистов 1 Edele M. Stalin’s Defectors. P. 174. 2 См. главу 6. 22 Введение позволяют лучше понять суть и место теневой (второй) экономики в советской системе1. Общепризнанным является тезис о неоднородности советской экономики. Несомненно, в своей основе она была государственной и планово-централизованной. В руках государства находилась львиная доля производительных сил, включая формально кооперированное сельское хозяйство. Согласно планам распределялись основные материальные ресурсы и рабочая сила. Императивом советской политики было искоренение или жесткое регулирование негосударственных сегментов хозяйственной жизни. Интересы и намерения государства обеспечивались мощным аппаратом управления и многочисленными карательными органами2. Вместе с тем всеобщее огосударствление экономики было причиной ее общей неэффективности. Концентрируя ресурсы общества на развитии приоритетных, прежде всего военных проектов, государство угнетало и разрушало сельское хозяйство и социальную сферу, провоцировало резкое падение уровня жизни и периодические всплески голода. В условиях острых кризисов государство было вынуждено полагаться на частную инициативу крестьян, кустарей, мелких торговцев, действовавших на относительно свободном рынке. Это позволяло смягчить всеобщий дефицит потребительских товаров и угрозы перманентного голода. Внеплановые регуляторы и практики децентрализации активно действовали даже в крупной государственной экономике. Государственные планы не были результатом научного целеполагания, как это представляла официальная пропаганда, а определялись путем своеобразного административного торга между производителями и руководящими партийно-государственными структурами. Страдая от сверхцентрализации, бюрократизации и разрывов произвольно установленных хозяйственных связей, государственные предприятия нередко находили собственные 1 Основополагающей считается работа: Grossman G. The «Second Economy» of the USSR // Problems of Communism. 1977. Vol. 26. № 5. P. 25–40. 2 Zaleski E. Stalinist Planning for Economic Growth, 1933–1952. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1980; The Economic Transformation of the Soviet Union. 1913–1945 / Eds R. W. Davies, M. Harrison, S. G. Wheatcroft. Cambridge: Cambridge University Press, 1994; Грегори П. Политическая экономика сталинизма. М.: Росспэн, 2008. 31 Источники для исследования Корпорация Павленко занимала в этой системе свое место. Она отличалась определенными особенностями, но отражала общие черты теневой экономики в сталинском СССР. Источники д ля исследования Для подготовки этой книги принципиальное значение имели источники. Без достаточного количества документов, отражающих самые мелкие детали деятельности Павленко и его корпорации, задуманное исследование микроистории теневого частного предприятия было бы невозможно. Иначе говоря, чтобы сложить этот пазл в удовлетворительном виде, необходимо достаточное количество (пусть и не все) его фрагментов. Как хорошо знают историки, добывать такую конкретную, максимально приближенную к рутинной повседневности информацию совсем не просто. Ее источником являются прежде всего материалы личного происхождения: дневники, воспоминания, письма. Однако такие свидетельства никто из членов УВС не оставил и, судя по всему, не мог оставить. Дневниково-эпистолярный жанр не был стихией этих людей, не слишком грамотных, но практичных. Не писали о корпорации Павленко (хотя бы в отрицательном ключе) и журналисты, лишив будущих историков еще одного важного источника информации о подробностях и впечатлениях. Вместе с тем истории с плохим концом (или с хорошим, как скажут многочисленные сторонники жесткого государства и «порядка») имеют для историков свои преимущества. Аресты, следствие и суды оставляют после себя длинный шлейф документов. Разбирательство различных государственных структур по делу организации Павленко было долгим и въедливым. В разных архивных фондах отложились справки об УВС, протоколы допросов арестованных и свидетелей, финансово-договорные документы и т. д. В отличие от сфабрикованных политических дел речь в данном случае шла преимущественно об экономических преступлениях, № 1. С. 66–81; Тепляков А. Г. О коррупции в органах НКГБ–МГБ СССР 1940– 1950-х гг. // Общество. Интеллигенция. Репрессии: Сб. статей к 60-летию профессора С. А. Красильникова. Новосибирск: Сова, 2009. С. 205–223; Хайнцен Дж. Искусство взятки. Коррупция при Сталине (1943–1953). М.: Росспэн, 2021. 32 Введение конкретных и осязаемых. Способствовало относительной объективности следствия и суда также время — переход от сталинской диктатуры к «мягкому» авторитаризму эпохи десталинизации и ХХ съезда. Следователям и судьям теперь не приходилось изобретать несуществующие антисоветские заговоры и шпионские центры, а арестованным и подсудимым — повторять заученные нелепые «признания». Действуя в своих интересах, что-то скрывая, а что-то непомерно выпячивая, обе стороны оперировали реальными фактами, цифрами и документами. Такие источники открывают возможности для интерпретаций и оценок в целом достоверных данных. Все это важно и полезно. Однако, как известно, историкам документов всегда мало. Тем более когда они знают, что какие-то из архивных материалов существуют, но по разным причинам недоступны. Это не всегда вредит делу, но обязательно вызывает досаду. Не стала исключением и работа над этой книгой. Несмотря на привлечение достаточного, на мой взгляд, комплекса источников, немало из них осталось за бортом. Прежде всего, нужно отметить, что в первые недели после разгрома УВС следственные действия по делу велись в разных местах, где работала организация Павленко. Только через некоторое время следствие полностью перешло в Москву и сосредоточилось в руках Главной военной прокуратуры. Мне было совершенно точно известно, что соответствующие материалы сохранились в архивах Украины и Молдовы. В этих республиках в конце 1952 — начале 1953 года допрашивались арестованные Павленко и его сотрудники, велось партийное расследование в отношении чиновников, контактировавших с УВС. Благодаря щедрой помощи коллег-историков, о чем будет сказано в разделе «Благодарности» в конце этой книги, мне удалось получить значительный комплекс документов из бывшего партийного архива Молдовы. В нескольких толстых папках собраны протоколы допросов арестованных, справки госбезопасности, свидетельства об обсуждении вопроса в ЦК компартии Молдавии1. Однако работа с аналогичными украинскими источниками, к сожалению, была невозможна. 1 Arhiva Organizaţiilor Social-Politice a Republicii Moldova (Архив социально- политических организаций Республики Молдова), далее AOSPRM. Глава 1. П У Т Ь К « Д Е ЛУ Ж И З Н И » Жизнь Павленко, как и всех поколений советских людей, в 1930– 1940-х годах разделилась по рубежу войны: до, во время и после нее. Именно в годы войны Павленко стал руководителем теневой строительной организации, работавшей хотя и реально, но под прикрытием фальшивой военно-строительной легенды. Именно в годы войны он применял и совершенствовал те методы взаимодействия с государственными структурами, которые позволяли ускользать из-под, казалось, тотального контроля, при этом находясь в относительной безопасности и получая прибыль. Во время войны сформировалась новая социальная идентичность Павленко и его сотрудников. Все они развили не только важные профессиональные качества строителей и дельцов теневой экономики, но и навыки самосохранения и адаптации, использования государственной системы в собственных интересах. Успешность этого сценария жизни была для них очевидна. В документах по делу УВС отсутствует какая-либо информация о потерях в личном составе организации в годы войны. Если они и были, то не затронули ядро группы. Зато плечи Павленко и его сотрудников украшали фальшивые погоны, на груди сверкали ордена и медали, полученные преимущественно при помощи махинаций, а в карманах лежали немалые суммы денег, вырученных за счет манипуляций с трофейным имуществом и спекуляций на черном рынке. Это был весомый багаж, с которым можно было успешно открыть новую страницу послевоенной жизни. Было бы неверно полагать, однако, что эти превращения произошли с героями книги во время войны с чистого листа. Предвоенная биография Павленко, хотя и очень скупо представленная в имеющихся материалах, демонстрирует многочисленные 36 Глава 1. Путь к «делу жизни» предпосылки коренных изменений, случившихся с ним в годы войны. Молодой человек из небольшого украинского села, до начала войны он прошел путь, характерный для миллионов его сверстников в крестьянской индустриализирующейся стране. Обладая способностями и амбициями, он, как сын «кулака», оказался заперт в почти неподвижной кабине социальных лифтов. Новое государство ценило преимущества «правильного» социального происхождения куда больше личных качеств. На годы становления Павленко и его будущих сотрудников пришлось страшное бедствие — голод, унесший несколько миллионов жизней и покалечивший болезнями еще много миллионов выживших. Очень рано Павленко пришлось столкнуться с угрозой репрессий и приобрести специфический опыт взаимодействия с советскими карательными структурами. Именно в таких условиях Павленко учился активно и цинично относиться к предложенным ему обстоятельствам. Счастливо избежав самой плохой участи — участи террора, уготованной многим миллионам советских граждан, Павленко фактически оказался перед выбором. Он мог влачить жалкое существование задавленного и бесправного советского гражданина, незаметного и нищего настолько, чтобы не вызывать интерес у государства. Но он мог и попытаться избежать такой судьбы, вырваться за ее пределы, несмотря на стигму происхождения, тяготы и жестокость окружавшего мира. Предпочитая второй сценарий, Павленко освоил необходимые жизненные навыки внутреннего эмигранта, «своего» среди чужих. Как и многие советские граждане, он вел рискованные, но не обязательно проигрышные игры с государством, активно приспосабливался к системе и манипулировал ее слабостями в своих интересах. Так постепенно появился на свет фальшивый «полковник инженерных войск», энергичный владелец теневого частного предприятия, бросивший вызов могущественному сталинскому государству. До войны Первые сложности в реконструкции биографии Павленко возникают уже при определении его возраста. С самого начала 37 До войны на допросах Павленко говорил, что по документам родился в 1908 году, а на самом деле — в 1912-м1. Следствие и суд предпочитали, однако, верить документам. Расстрельный приговор в 1955 году он получил как «Павленко Николай Максимович 1908 года рождения»2. Однако, обращаясь с просьбой об отмене расстрела, Павленко вновь утверждал: «Мне 43 года, так как рождения 1912 года»3. Как и когда в документах Павленко появилось указание на 1908 год рождения и был ли верным 1912 год рождения, сказать трудно. Другие факты биографии, приведенные Павленко на первых допросах, действительно свидетельствовали в пользу 1912 года. Так, семилетку, по его словам, он окончил в 1927 году. 15 лет — вполне подходящий для окончания школы возраст, 19 лет — уже многовато, хотя и вполне возможно. Мотивы, по которым Павленко настаивал на «настоящем» годе рождения после ареста, более очевидны. Павленко мог скинуть возраст, чтобы сослаться на молодость и незрелость в момент совершения преступлений. «Во время Отечественной войны сбился с правильного пути и не понимал существа лжестроительных организаций», — писал он, например, в ходатайстве о помиловании. На тех же первых допросах, когда следователи госбезопасности и военной прокуратуры пытались составить представление о личности арестованного, всплыли и другие подробности его ранней биографии. В соответствии с принципами советской юриспруденции, прежде всего нужно было выяснить социальное происхождение обвиняемого. Оно могло иметь критическое значение. За одно и то же преступление гораздо более жестоко наказывались «социально чуждые элементы», бывшие «эксплуататоры» и враги большевиков. Самой значительной группой среди них были зажиточные крестьяне, «кулаки», несколько миллионов которых расстреляли, отправили в лагеря или вместе с семьями в ссылку во время сталинской коллективизации. Происхождение Павленко с этой точки зрения было двойственным. Он признался (очевидно, понимая, что этот факт все 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 151. 2 Там же. Ф. 7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 44. 3 Там же. Л. 14. 47 «Управление военных работ» Это был огромный проект, который в числе других оборонных мероприятий лихорадочно развертывался в обстановке нараставшей угрозы войны.. Возведение аэродромов в основном базировалось на лагерном принудительном труде. 24 марта 1941 года решением Политбюро строительство и реконструкция 251 аэродрома для Наркомата обороны было поручено НКВД, которому предстояло выделить 400 тыс. заключенных. Наркомат обороны, в свою очередь, формировал 100 строительных батальонов по тысяче человек в каждом1. Артель Павленко была лишь незначительной крупицей в этом потоке рабочей силы. Однако сам Павленко приобрел на аэродромном строительстве важный опыт взаимодействия с военными и полезные связи, которые помогли ему в будущем. «Управление военных работ» Война изменила судьбу Павленко, как и судьбу сотен миллионов людей во многих странах мира. С первых дней войны Павленко оказался в тех западных районах СССР, которые подверглись первой и сокрушительной атаке нацистов. Как рассказал Павленко на допросе, «начало Отечественной войны застало меня в пути следования в Западную Белоруссию. Однако добраться к месту работы артели я не мог, и из города Барановичи я возвратился в город Минск». Понятно, что Павленко не мог и не хотел рассказывать в подробностях, что реально стояло за вялой фразой «добраться не мог». Другие источники позволяют нам в некоторой степени приблизиться к пониманию хаоса и паники, охвативших в тот период советский Западный фронт. В Москву Сталину шли тяжелые сообщения от руководителей западных регионов, в том числе из Белоруссии, по которой перемещался Павленко2. Секретарь Брестского обкома партии писал 25 июня 1941 года: 1 25 апреля 1941 года на НКВД было возложено дополнительно строительство пяти аэродромов для Наркомата военно-морского флота. В связи с этим правительство обязало Наркомат военно-морского флота сформировать к 15 мая 1941 года шесть строительных батальонов численностью по тысяче человек каждый. 2 Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 204–205, 214–215. 48 Глава 1. Путь к «делу жизни» Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать или погибнуть… Застигнутые внезапным нападением, командиры растерялись. Можно было наблюдать такую картину, когда тысячи командиров… и бойцов обращались в бегство. Опасно то, что эта паника и дезертирство не прекращаются до последнего времени, а военное руководство не принимает решительных мер. А вот что телеграфировал секретарь Гомельского обкома 29 июня 1941 года: Деморализующее поведение очень значительного числа командного состава: уход с фронта командиров под предлогом сопровождения эвакуированных семейств, групповое бегство из части разлагающе действует на население и сеет панику в тылу. Секретарь Лунинцкого райкома партии передавал в Москву по прямому проводу: …Сопротивление противнику оказывают отдельные части, а не какая- то организованная армия… В городе (Лунинце Пинской области. — Авт.) полно командиров и красноармейцев из Бреста, Кобрина, не знающих, что им делать, беспрерывно продвигающихся на машинах на восток без всякой команды, так как никакого старшего войскового командира, который мог бы комбинировать действия войск, нет… В Пинске сами в панике подорвали артсклады и нефтебазы и объявили, что их бомбами (разбомбила немецкая авиация. — Авт.), а начальник гарнизона и обком партии сбежали к нам в Лунинец, а потом, разобравшись, что это была просто паника, вернулись в Пинск, но боеприпасы, горючее пропали… Эти факты подрывают доверие населения. Нам показывают какую-то необъяснимую расхлябанность. В Минске Павленко был сразу же призван в армию. Любой из фигурирующих в его биографии годов рождения, и 1908 и 1912, не давал право на отсрочку. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года предусматривал, что «мобилизации подлежат военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год 58 Глава 1. Путь к «делу жизни» Ее поддержание Павленко, как и многие другие командиры, обеспечивал разными методами. Некоторые из дисциплинарных инцидентов были зафиксированы позже судом и поставлены руководителям УВР-2 в вину. «Прибегая к различным мерам принуждения, подсудимый Павленко связывал отдельных участников УВР, запирал их в подвалы, погреба и сараи, учинял им допросы», — говорилось в приговоре суда. Так, летом 1944 года в районе Минска был помещен в сырой блиндаж пьяный участник УВР-2 Кочкин. Ему удалось бежать. Спасаясь от преследования, Кочкин просил защиту у солдат проходившей мимо воинской части. Возникла перестрелка, в которой один из членов УВР-2 был убит, а сам Кочкин тяжело ранен. Осенью 1943 года «начальник штаба» УВР-2 Завада нанес пистолетом удар по голове шоферу за неповиновение1. Особый акцент обвинение делало на три бессудных расстрела, произведенные в организации на завершающем этапе войны, о чем будет сказано далее. Состоявшийся через 10 лет после этих событий трибунал по делу УВС объяснял такие инциденты стремлением Павленко и его ближайших сотрудников «предотвратить возможное разоблачение преступной организации со стороны рядовых участников УВР» и военных властей2. Однако вряд ли это было так, по крайней мере в большинстве случаев. Речь шла о рутинном поддержании дисциплины способами, которые были привычны для Павленко, впрочем, как и для многих командиров в армии. За пределами родины: трофейное имущество и самосуд Было бы неправильно утверждать, что преступления и насилие были характерны во время войны только для организации Павленко в силу ее изначально преступного характера. Перемещение многих миллионов вооруженных людей, среди которых были и уголовники, досрочно освобожденные из лагерей для отправки на фронт, и несудимые с низким уровнем ответственности, 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 48 об. 2 Там же. Л. 48, 74 об. 59 За пределами родины: трофейное имущество и самосуд сопровождалось многочисленными эксцессами, часто подогреваемыми массовым употреблением спиртных напитков. Героизм и самоотверженность соседствовали с подлостью и низостью. Чувство долга, сострадание и порядочность — с преступлениями и озлобленностью. Комплексы соответствующих документов недостаточно изучены, прежде всего по причине ограниченной доступности. Имеющиеся источники свидетельствуют о достаточно широком распространении насилия в армии1. Такую информацию регулярно получали высшие руководители страны, что свидетельствовало о значимости и широкой распространенности этого явления. Так, в августе 1943 года управление НКВД Курской области направило Л. П. Берии спецсообщение о бандитской группе в составе 16 РАБ 2-й Воздушной армии2. Для нас эта информация может представлять особый интерес, потому что речь шла о подразделении, аналогичном тому, в которое через несколько месяцев вольется команда Павленко, — 12 РАБ 4-й Воздушной армии. В спецсообщении говорилось, что командование 16 РАБ в начале августа 1943 года направило в Белгород техника-лейтенанта Липского во главе технического взвода для сбора трофейных автомашин и авиационного имущества. «Вследствие бесконтрольности офицерский состав пьянствовал, а рядовой состав занимался спекуляцией, продавая на рынке изготавливаемые им различные изделия». В определенный момент Липский дал приказ старшине взвода ограбить трех пожилых учительниц Васильевых, у которых, как считали преступники, было «много ценностей и вещей». Предварительно напоив двух красноармейцев, старшина организовал вместе с ними налет с оружием. Сотрудники НКВД по горячим следам сумели найти похищенные вещи и определить налетчиков. Однако во время допроса в здание городского отдела НКВД ворвались Липский и его сослуживец. Они сделали попытку освободить арестованных и при задержании пытались оказать вооруженное сопротивление. 1 О различных аспектах этой проблемы см.: Edele M., Slaveski F. Violence from Below: Explaining Crimes against Civilians across Soviet Space, 1943–1947 // Europe-Asia Studies. 2016. Vol. 68. № 6. P. 1020–1035. 2 ГА РФ. Р-8131. Оп. 37. Д. 981. Л. 190–193. 67 Прибыльная демобилизация лась им для своей защиты. Однако в ней, как видно, речь о каком- либо ужесточении наказаний виновных в насилии в отношении гражданского населения не шла. Тем более о расстрелах. Павленко явно передергивал факты. Однако мотивы его самосудов с большой долей вероятности можно просчитать. На завершающем этапе войны, когда снизился накал боевых действий (и, соответственно, загрузка УВР-2 строительными работами), а также возросло количество трофейных соблазнов, Павленко было важно удерживать своих подчиненных в определенных дисциплинарных рамках. Любой скандал грозил повышенным вниманием к организации и непредсказуемыми последствиями. Это же касалось и военнопленного немца-механика, которого Павленко приобрел на советской территории фактически в качестве раба. Его нельзя было без риска задержания просто отпустить на свободу. Его возможное бегство и поимка также грозили расследованием. В общем, как часто бывало во время войны и не только, проблемы решались самым «простым» способом. Павленко было важно закрыть военную страницу своей деятельности и распустить УВР-2 без конфликтов и разоблачений. Прибыльная демобилизация Поскольку УВР-2 была фиктивной военной организацией, «демобилизовать» ее после завершения войны можно было также только при помощи различных нелегальных схем и ухищрений. Этот процесс растянулся на некоторое время и заключался в решении двух взаимосвязанных задач. Первая — получение денежных средств, необходимых для выплаты «военнослужащим». Вторая — оформление документов о демобилизации. Для решения первой задачи было необходимо перевезти в СССР и частично превратить в деньги материальные ценности, похищенные в основном в Германии. Эти операции осуществлялись через несколько каналов1. Часть имущества при случае вывозилась из Германии для реализации в Польше и СССР небольшими партиями. 1 Приведенные далее факты содержатся в приговоре военного трибунала по делу УВС: ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 49 об. — 52. 68 Глава 1. Путь к «делу жизни» Так, в апреле 1945 года в городе Гродно в Западной Белоруссии было продано около десятка швейных машин, доставленных из Германии. В то же время из Германии в Польшу перегнали десяток голов крупного рогатого скота, который был продан за польские злотые и царские золотые монеты. В мае 1945 года в Гродно доставили около 70 лошадей с повозками. В пути следования часть из них продали за польские злотые и золотые монеты. По тому же маршруту из Германии через Польшу в Гродно перегнали несколько десятков голов крупного рогатого скота, часть которого продали полякам. На территории Польши продавали также автомашины, тракторы и другое трофейное имущество. Полученные в результате этих операций польские злотые нужно было обменять на советские рубли. Это было сделано летом 1945 года в Гродненской областной конторе Госбанка. Для этой цели сфабриковали фиктивные справки на вымышленных офицеров. Здесь также не обошлось без коррупции. Часть злотых обменяли с помощью начальника финансовой части Гродненского военкомата, заплатив ему 5 тыс. руб. По собранным следствием данным, всего было обменено более 330 тыс. польских злотых. Летом 1945 года была предпринята передислокация основной части организации Павленко и ее имущества из Германии в СССР. С этой целью за взятку получили 25–30 железнодорожных вагонов. Следуя по территории СССР, участники организации реализовали часть германских фондов. Остальные вывезенные из Германии ценности, а также новые, приобретенные разными путями уже в СССР (лесоматериалы, лошади, обмундирование) также были в основном проданы. По данным следствия, только за перепроданное обмундирование Павленко и его сотрудники получили в 1945 году свыше 500 тыс. руб.1 Всего с мая по сентябрь 1946 года, как утверждалось в приговоре трибунала, организация располагала 3 млн руб.2 За счет этого с августа 1945 года Павленко начал проводить демобилизацию своей «части», которая была размещена 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 76. 2 Там же. Л. 50 об. 72 Глава 1. Путь к «делу жизни» фальшивую демобилизацию «офицеров» было затруднительно. По этой причине Павленко вначале намеревался «демобилизовать» «офицеров» как «рядовых». По свидетельству И. П. Клименко, соратники Павленко воспротивились этому. Павленко пришлось оформлять ложные офицерские дела. По ним (видимо, и здесь дело не обходилось без взяток) сотрудники Павленко становились на учет в местных военкоматах и получали военные билеты1. Однако приобрести офицерский военный билет в ряде случаев было непросто даже за взятку. Так, остался лишь «старшиной» водитель Щеголев, хотя во время войны он на определенном этапе носил офицерскую форму2. Видимо, по этой причине Щеголев, как говорилось выше, получил щедрые отступные в виде денег и товаров. Сам Павленко приобрел военный билет в Солнечногорском районном военкомате, заплатив военкому около 600 руб.3 Место в мирной жизни После демобилизации перед Павленко и его сотрудниками встал вопрос, волновавший десятки миллионов людей в СССР и других странах мира: как жить дальше? Победоносное завершение страшной войны открывало новые перспективы, для каждого свои и не всегда благоприятные. Команда Павленко вернулась в родные края целая и невредимая и даже обеспеченная материально. В среднем 30-летние молодые люди должны были выбрать свое будущее, над которым, впрочем, тяготел предыдущий жизненный опыт. И, как мы увидим дальше, именно привычки и приобретенные на войне навыки сыграли решающую роль. Демобилизация и устранение угрозы смерти на фронте открывали для Павленко путь к новой жизни — к возвращению к довоенному легальному прошлому. На первый взгляд, именно в этом направлении Павленко и устремился. Он приехал в Калинин, где жила его сестра. Позже на вопрос следователя о недвижимости Павленко сообщил, что в конце 1945 или в начале 1946 года купил дом в Калинине «пополам с сестрой Анной 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 197–198. 2 Там же. Ф. Р-9474. Оп. 1а. Д. 16701. Л. 8. 3 Там же. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 320. 73 Место в мирной жизни Максимовной»1. Очевидно, сестра сыграла какую-то роль в жиз- ни Павленко как единственный близкий родственник, к которому он мог вернуться после окончания войны. Из этих мест была также жена Павленко2. Ко времени мобилизации у Павленко был 10-летний ребенок. Второй родился пять лет спустя3. Вернувшись в Калинин, Павленко воссоздал кооперативную строительную артель «Пландорстрой», которую возглавлял до войны. Вместе с Павленко в это предприятие вступили около двадцати его старых и вновь приобретенных сотрудников4. Вряд ли создание артели было сложной задачей. Артель имела понятное для властей прошлое, в Калинине сохранились какие-то связи. Павленко и его помощники имели хотя и сфальсифицированные, но формально чистые документы и вернулись с фронта с орденами и медалями на груди. Сам Павленко о двух с половиной годах послевоенной жиз- ни в Калинине на первых допросах говорил скупо: «В 1947 году я за нарушение финансовой дисциплины был уволен с занимаемой должности председателя артели „Пландорстрой“ города Калинина»5. Следователей же, судя по всему, вначале не интересовал этот эпизод, так как они были нацелены на разоблачение организации, действовавшей с 1948 года. Дополнительные детали послевоенной активности команды Павленко появились после того, как из Калининской прокуратуры пришло дело об артели «Пландорстрой». Из него выяснилось, что прокуратура в конце 1947 — начале 1948 года выявила в артели многочисленные нарушения и махинации. Во время ревизии был зафиксирован важный канал проведения спекулятивных операций — денежные расчеты артели «Пландорстрой» с неизвестной военной организацией УВР-2. Как выяснили контролеры, УВР-2, которую возглавлял Павленко, получала от государственных организаций различные ресурсы, оплата которых шла по счетам артели «Пландорстрой», председателем 1 Там же. Л. 167. 2 Там же. Л. 110. Показания Ю. Б. Константинова, который был женат на сестре жены Павленко. 3 В заявлении от 7 апреля 1955 года Павленко писал: «У меня двое детей: пяти и двадцати лет» (Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 14). 4 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 80. 5 Ibid. F. 17. Глава 2. С О З Д А Н И Е К О Р П О РА Ц И И Долгие годы в мирное и военное время Павленко был занят в легальных и нелегальных организациях, которые выполняли строительные работы на основании подрядных отношений с заказчиками — гражданскими и военными государственными учреждениями. Неудивительно, что, оказавшись в сложном положении после бегства из Калинина, Павленко не нашел ничего лучшего, как воспользоваться своим богатым опытом и создать нелегальную строительную артель под новой вывеской, а затем найти новых заказчиков, как можно более надежных и богатых. Несколько обстоятельств способствовали успеху этого предприятия. Сам Павленко знал, что и как нужно делать для легализации теневой артели. Он и его сотрудники были энергичны и хорошо знакомы с организацией строительных работ. Что касается потенциальных заказчиков, то их было достаточно. В стране наблюдался дефицит строительных мощностей. Многие предприятия и организации, даже получив централизованные ресурсы, не всегда могли их освоить из-за недостатка строителей. Начав с малого, Павленко шаг за шагом продвигался к более амбициозным целям. Заказы, которые он получал, становились все более значительными. Организация разрасталась и вела работы на нескольких строительных площадках одновременно в разных районах страны. Конечно, это поступательное развитие не было легким. Оно требовало огромных усилий и постоянного внимания Павленко и его сотрудников. Они обзаводились нужными связями, налаживали отношения с многочисленными чиновниками в экономических ведомствах, в местных органах власти и в правоохранительных структурах. Алгоритм ведения дел организации 82 Глава 2. Создание корпорации многократно повторялся и превратился в рутину, что обеспечивало ее сравнительно устойчивое положение в течение четырех с половиной лет — с весны 1948-го до поздней осени 1952 года. Организация строительства в плановой экономике Строительство было одной из самых значительных отраслей советской экономики. Довоенная форсированная индустриализация предъявляла повышенный спрос на строителей, возводивших многочисленные предприятия, многие из которых отличались огромными масштабами и сложностью. Массовая эвакуация промышленности в годы войны потребовала дополнительных усилий от строителей. Нужно было в экстремальных условиях восстанавливать работу эвакуированных предприятий в восточных регионах. При этом строились многочисленные новые объекты. После завершения войны задача восстановления разрушенной страны и ее дальнейшего развития легла в значительной степени на строителей. Объем общих капитальных вложений в строительно-монтажные работы за 1946–1952 годы вырос с 33 до 73 млрд руб., т. е. более чем в два раза1. При этом численность рабочих и служащих в строительной отрасли увеличилась с 2,3 млн человек в 1945 году до 4,1 млн в 1950 году и 4,9 млн в 1954 году2. Однако эти показатели не охватывали всех работников, занятых на строительных объектах. Например, крупнейшим строительным ведомством в послевоенном СССР было Министерство внутренних дел, распоряжавшееся значительными ресурсами принудительного труда заключенных. В 1952 году силами МВД выполнялось более 10% общего объема строительно-монтажных работ в стране3. На стройках была занята значительная часть из более чем 2,6 млн заключенных, содержавшихся на 1 января 1 Народное хозяйство СССР: Статистический сборник. М., 1956. С. 158. 2 Там же. С. 168; СССР в цифрах: Статистический сборник. М.: Государственное статистическое издательство, 1958. С. 277. 3 История сталинского Гулага. Т. 3. С. 41. 83 Организация строительства в плановой экономике 1953 года в лагерях, колониях и тюрьмах1. Силами заключенных начиная с 1950 года возводились многочисленные гидротехнические сооружения, названные официальной пропагандой «сталинскими стройками коммунизма»: Волго-Донской, Волго- Балтийский и Туркменский каналы, Куйбышевская и Сталинградская гидроэлектростанции и т. д. Особое место в экономике МВД занимали военно-промышленные объекты, прежде всего стройки атомной промышленности2. Приоритетная нацеленность строительной отрасли на крупные объекты, прежде всего в тяжелой и военной промышленности, была характерной чертой советской и особенно сталинской экономической системы. Постоянное расширение фронта строительных работ и наращивание капитальных вложений вели к перегреву экономики. Для освоения денег, выделенных на новые объекты, не хватало рабочей силы и материальных ресурсов. В результате росли объемы незавершенного строительства. На 1 января 1952 года его стоимость достигла 99,2 млрд руб., что составляло около 83% от общего объема капитальных вложений 1951 года. Прирост незавершенных работ за 1951 год (14 млрд руб.) был выше прироста общих капитальных вложений за это же время (11,5 млрд руб.). Аналогичная ситуация повторилась в 1952 году. На 1 января 1953 года объем незавершенного строительства увеличился до 112,9 млрд руб.3 Нередко предприятия получали от государства денежные ресурсы, но не могли их использовать, потому что не имели соответствующих строительных мощностей. Это вызывало недоиспользование и фактическую потерю средств, выделенных из бюджета. На следующий год финансирование не переводилось, более того, оно могло быть сокращено. Это означало, что многие предприятия не получали новые мощности и сталкивались с угрозой невыполнения своих производственных планов. 1 ГУЛАГ. 1918–1960 / Сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М.: МФД, 2000. С. 435, 447. 2 Хлевнюк О. В. Экономика ОГПУ–НКВД–МВД. 1930–1952. Масштабы, структура, тенденции развития // Гулаг. Экономика принудительного труда / Ред. Л. И. Бородкин и др. М.: Росспэн, 2008. С. 67–89. 3 Хлевнюк О. В., Горлицкий Й. Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры. М.: Росспэн, 2011. С. 170–171. 88 Глава 2. Создание корпорации Если бы организация Павленко действительно входила в число реальных воинских частей, это вполне могло быть сказано и о ней. Скорее всего, хотя этот вопрос требует дальнейшего изучения, больше свободы для маневров было у строительных кооперативных артелей, в которых долго работал Павленко и по образцу которых он создавал свои организации во время и после войны. Несмотря на огосударствление кооперации и пристегивание ее к выполнению централизованных планов, артели сохраняли некоторые возможности для экономической самостоятельности, в частности в выборе клиентов. Многие из них участвовали и в различных схемах теневой экономики. Наличие такого контекста позволяло Павленко создать свою организацию, вполне успешно действовавшую с начала 1948 по конец 1952 года. Старые схемы в новых условиях: первые заказы Приехав во Львов, Павленко повторил схему, успешно сработавшую в 1942 году, когда он получил подряд на строительство военных госпиталей. Он вновь использовал печать и штамп участка «Управления военно-строительных работ № 2» и сфабриковал удостоверение на свое имя как начальника этого участка. С фальшивым удостоверением Павленко начал искать государственные хозяйственные организации, которые бы согласились выдать ему подряд на проведение строительных работ. Задача осложнялась тем, что у Павленко не было ни денег, ни техники, ни материалов. Он мог предложить своим заказчикам только рабочую силу, которую рассчитывал набрать после заключения договора. На такие условия соглашались далеко не все организации. Как рассказал Павленко на допросе, свой выбор он остановил на предприятиях угольной промышленности, поскольку в других организациях «не имелось своей техники, в частности автотранспорта и механизмов для производства строительства»1. В конце февраля 1948 года Павленко удалось заключить договор на строительство дорог с трестом «Львовместуголь». Контракт был значительным — 1,5 млн руб., однако он не состоялся, 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 158. 89 Старые схемы в новых условиях: первые заказы поскольку тресту не открыли финансирование. Несмотря на неудачу, Павленко продолжал поиски в том же направлении и вел переговоры с начальником отдела капитального строительства (ОКС) треста «Львовуголь». Павленко предложил предоставить подряд на дорожно-строительные работы, пообещав выделить специалистов и рабочих-дорожников. Начальник ОКС, несомненно испытывавший дефицит строителей, согласился. Как объяснил Павленко на следствии, «ко времени когда я обратился к начальнику ОКС у меня ни специалистов, ни рабочих еще не было, но я легко мог их набрать при согласии треста заключить со мной договор»1. В марте 1948 года соглашение было достигнуто. Павленко заключил договор с Золочевским шахтоуправлением на производство дорожно-строительных работ на 350–400 тыс. руб.2 Договор от имени шахтоуправления подписал его начальник, а санкционировал управляющий трестом «Львовуголь» Л. Плятченко. Павленко от имени своей организации, названной Управлением военного строительства (УВС), обязался построить булыжную автодорогу к группе шахт, а Золочевское шахтоуправление финансировало работы, выдав 10-процентный аванс, и предоставляло дефицитные транспорт, строительную технику и горюче-смазочные материалы, спецодежду и постельные принадлежности3. В Золочевском отделении Госбанка, опять же с помощью поддельных документов, был открыт счет для организации. На него поступали, а затем снимались деньги заказчика. Заключив договор, Павленко вызвал к себе сотрудников, с которыми работал во время войны и в Калинине. С их помощью была создана организация и наняты, по словам Павленко, 60–70 рабочих4. Постоянно преувеличивавший цифры Константинов говорил на допросах о 150 рабочих5. Вся команда 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 17. 2 В дальнейшем в материалах суда говорилось о контракте «на общую сумму 600 тыс. руб.». Скорее всего, она включала какие-то дополнительные работы (ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 54). 3 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 17, 24–26; ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 113, 157, 200. 4 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 157–158. 5 Там же. Л. 117. 92 Глава 2. Создание корпорации Расширение фронта работ Первым крупным заказом стало строительство автодороги к Порицким угольным шахтам. Внешние обстоятельства заключения соглашения по этому объекту описал в своих показаниях Ю. Б. Константинов1. В начале июня 1949 года для Павленко пригнали первую легковую машину «Победа». Ее купили в автомагазине в Киеве. Такой автомобиль был редкостью и символом успеха. Его начали выпускать на Горьковском автозаводе в середине 1946 года. После проведения денежной реформы, с сентября 1948 года правительство решило организовать розничную продажу легковых автомобилей «Москвич» и «Победа» населению за наличный расчет. Павленко воспользовался этим разрешением. Автомобили, и первый и последующие, покупали на имя кого-либо из руководителей организации, а затем переводили на баланс УВС. Приобретение такой машины было непростой задачей. Так, во втором полугодии 1948 года «Побед» планировалось продать всего 900 штук по всей стране. В магазинах желающих совершить покупку включали в списки-очереди, по выражению одного из современников, «сказочно длинные, как борода Черномора». Успешное приобретение автомобиля для Павленко, скорее всего, не обошлось без взятки, что было обычно для советского автомобильного рынка в целом2. На новой престижной «Победе» Павленко уехал во Львов и через несколько дней по телефону дал Константинову поручение готовить «обед и встречу генерала». «Угольным генералом» между собой руководители УВС называли начальника украинского шахтостроительного главка Л. Д. Вергасова, так как у него на форменных брюках были голубые лампасы3. Вскоре в «штаб» организации на двух легковых машинах приехали начальник треста «Львовуголь» А. А. Датуашвили, Л. Д. Вергасов и министр местной топливной промышленности Украины. Для пущей важности, демонстрирующей возможности Павленко, или из реальных 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 122. 2 Твердюкова Е. Д. Личный автомобиль как предмет потребления в СССР. 1930-е —1960-е гг. // Новейшая история России. 2012. № 1. С. 169–172. 3 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 62. 93 Расширение фронта работ соображений безопасности они прибыли в сопровождении грузовика с охраной из вооруженного отряда УВС. Два дня продолжалось застолье, потом поехали осматривать выполненные заказы. Возвратившись через несколько дней, Павленко сообщил, что предстоят большие работы, так как УВС предложили договор на строительство шоссейных дорог к Порицким шахтам во Владимир-Волынском районе. Это был действительно крупный куш. Однако вскоре желаемый заказ чуть было не уплыл из рук. Дело в том, что первоначально Порицкие шахты подчинялись тресту «Львовуголь», с начальником которого Датуашвили Павленко установил особые отношения. Однако договор на строительство дорог с этим трестом заключить не успели — не была готова техническая документация. Работы Павленко начал разворачивать без договора на основании письма Датуашвили. Такой шаг, несомненно, предполагал достаточно высокий уровень доверия между Павленко и руководством треста, однако был чреват определенными рисками. Действительно, в конце 1949 года был организован трест «Западшахтострой» с местом пребывания в городе Владимире-Волынском, к которому перешло строительство Порицких шахт1. Павленко столкнулся с угрозой потери так и не подписанного контракта. Как свидетельствовал позже Константинов, руководство «Западшахтостроя» выражало сомнения, что УВС справится с таким объемным заказом. Павленко пришлось задействовать все свои связи в Министерстве угольной промышленности в Москве и на местном уровне2. Совместными усилиями сопротивление недоброжелателей было сломлено. 1 февраля 1950 года Павленко подписал желаемый договор. Он предусматривал выполнение строительных работ на 2,9 млн руб. В июне этого года было заключено дополнительное соглашение сразу на 6 млн руб.3 Это был самый крупный из заказов, которые когда-либо получил Павленко. Условия договора были вполне стандартными. Подрядчик обеспечивал выполнение работ своей рабочей силой и некоторыми материалами (камень, песок, щебень). Заказчик 1 Ibid. F. 18. 2 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 124. 3 Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 62 об. Глава 3. « О ТЛ И Ч Н И К С О Ц И А Л И С Т И Ч Е С К О Г О СОРЕВНОВАНИЯ» После ареста у Павленко было обнаружено удостоверение «отличника социалистического соревнования», выданное ему Министерством угольной промышленности СССР. Судя по всему, это особенно возмутило советских блюстителей политической чистоты. Покушение на высокое звание со стороны Павленко воспринималось советскими функционерами как цинизм и антисоветская диверсия. Неосторожность министра угольной промышленности, факсимиле подписи которого красовалось в наградных корочках, оценивалось как отсутствие бдительности. Однако было ли такое негодование обоснованным? Как работала организация Павленко, если абстрагироваться от ее самозванной сути? Что означала формула судебного приговора о «нанесении экономического ущерба государству»? Следствие и суд после провала организации дали по этому поводу понятные и запрограммированные ответы, не вдаваясь в неудобные тонкости. Доходы организации автоматически считались похищенными у государства. Вопросы эффективности предприятия Павленко и выполнения/невыполнения им подписанных контрактов никого не интересовали. Сама идея экономической целесообразности частной инициативы в строительных подрядах не возникала, да и не могла возникнуть. Сравнительная экспертиза работы УВС и других аналогичных легальных организаций была невозможна. Между тем для изучения проблем советской экономики в единстве ее видимой государственной части и теневых структур такие вопросы имеют, конечно, огромное значение, даже если пока они не могут быть исследованы в должной мере. Итоги павленковской пятилетки Очевидно, что экономическую деятельность корпорации Павленко необходимо рассматривать в контексте экономического развития страны и, в частности, строительной отрасли. Как уже говорилось, в послевоенные годы, на которые пришлась деятельность УВС, восстановление и развитие экономики сопровождалось нарастанием кризисных явлений1. Значительные диспропорции, вызванные непомерным ростом капитальных вложений, вели к увеличению масштабов незавершенного строительства. Сама строительная отрасль, несмотря на рост механизации, также находилась не в лучшем состоянии. Своеобразным символом ее проблем были кризисные тенденции на строительных площадках МВД. Охватывая более десятой части общих объемов капитального строительства, лагерная экономика работала плохо. Она сталкивалась с многочисленными проблемами, которые можно было разрешить, лишь демонтировав саму систему принудительного труда, что и началось сразу же после смерти Сталина2. Послевоенные трудности в строительстве были продолжением негативных тенденций развития отрасли в течение длительного периода, что фиксировалось во многих документах. В уже упоминаемом постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об улучшении строительного дела и об удешевлении строительства», принятом в феврале 1936 года, говорилось о высокой стоимости строительства, низкой производительности труда, плохом использовании имеющихся машин и механизмов, отставании производства, дороговизне строительных материалов и т. д.3 Усилия, предпринимаемые для улучшения положения, судя по многим документам, не приносили ожидаемого результата. В целом строили не очень хорошо, недостаточно и некачественно. Вот один из частных примеров, интересный тем, что он прямо корреспондировал профилю будущей организации Павленко и отражал многие общие тенденции. 1 См. главу 2. 2 Хлевнюк О. В. Экономика ОГПУ–НКВД–МВД. С. 74–76. 3 Известия ЦИК Союза ССР и ВЦИК. 1936. 12 февраля; С З СССР. 1936. № 9. Ст. 70. 100 Глава 3. «Отличник социалистического соревнования» В 1940 году в поле зрения прокуратуры попало строительство автомагистрали Кисловодск — Минеральные Воды на юге РСФСР. Работы по договору с управлением уполномоченного СНК по Минераловодской группе курортов (влиятельной государственной структурой, занимавшейся в числе прочего организацией лечения и отдыха советской номенклатуры) вела государственная подрядная организация трест «Комдортрансстрой». Несмотря на важность задания, трест работал из рук вон плохо. Как показала проверка, в результате бесхозяйственности, нарушения технических условий и расхищения стройматериалов дорога была сдана в строй с опозданием и длинным перечнем дефектов. Покрытие проезжей части и тротуаров на больших площадях было произведено некачественным асфальтом и требовало переделки. Во многих местах использовался некондиционный камень и щебень, поэтому сразу после сдачи в дорожном полотне образовались выбоины. При подведении общего баланса в наличии не оказалось значительного количества неизрасходованных дефицитных материалов, выделенных заказчиком: цемента, нефтебитума, бензина. Зато начальник треста активно строил из государственных материалов собственный дом1. Десять лет спустя, 15 августа 1950 года, в газете «Известия» сообщалось о плохом строительстве дорог во многих областях страны. Принимаемые решения не выполнялись. «…Шоссейная дорога от Ярославля к Вологде строится пять лет, а конца строительству так и не видно… На шоссейных и грунтовых дорогах Тамбовской, Рязанской, Кокчетавской и Павлоградской областей — многочисленные ухабы и рытвины, полуразрушенные мосты, а в результате — частые поломки машин и большой пережог горючего», — сообщала газета. Общую характеристику состояния строительной отрасли в послевоенный период можно найти в различных документах Совета министров СССР, например в постановлении от 9 мая 1950 года «О снижении стоимости строительства». В нем говорилось о «чрезмерно высокой стоимости строительства», об отсутствии проектов и смет, что вело к непроизводительным затратам, 1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 127. Д. 142. Л. 14–15. 108 Глава 3. «Отличник социалистического соревнования» В общем, во многих отношениях корпорацию Павленко можно считать достаточно типичным советским предприятием. Выполнение планов и заданий, получение прибыли достигалось в ней не только за счет реальных трудовых усилий, но и при помощи различных серых схем, включая большие или меньшие по размерам приписки. Несмотря на фиктивный характер, организация и ее руководители сталкивались с трудностями ведения хозяйственной деятельности, которые испытывали легальные государственные предприятия. В числе первостепенных была проблема квалифицированной и стабильной рабочей силы. Рабочие и организация труд а Для выполнения заказов Павленко были необходимы сотни рабочих. Их точное количество на основании имеющихся документов определить сложно. В различных справках прокуратуры и органов госбезопасности, в протоколах допросов назывались разные цифры. Всегда преувеличивавший в своих показаниях различные цифры, Константинов определял численность рабочих на стройучастке в Золочевском районе примерно в 150 человек, а в Яблоновском районе — примерно в 100 человек, на площадке Порицких шахт — 350 человек1. Как свидетельствовал один из хозяйственных руководителей Молдавии, Павленко говорил ему, что если заказчик «представит материалы в достаточном количестве, то он, Павленко, кроме этой рабочей силы, которая у него работает сейчас, может привести (при этом он называл город Умань и Киев) 50, а если нужно 200 солдат»2. Очевидно, что состав рабочих не был постоянным. Их численность могла меняться в зависимости от объема работ. В целом несколько сотен человек в каждый данный момент находились на разбросанных в разных местностях объектах организации. По свидетельству Павленко, в период of Deception. Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2013. Vol. 14. № 2. P. 243–278; Cucciolla R. M. Legitimation through Self-Victimization // Cahiers du Monde Russe. 2017. Vol. 58. № 4. P. 639–668. 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 117, 118. 2 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 150; D. 168. F. 49. Показания и заявление начальника строительно-монтажного управления Н. Т. Волкова. 109 Рабочие и организация труда строительного сезона работало в среднем по 300–400 рабочих и 60–80 автомашин и строительных механизмов1. В отличие от военного периода, когда Павленко прибегал к призыву рабочих на военную службу через некоторые военкоматы, после завершения войны он мог использовать обычный наем за зарплату. Советский рынок рабочей силы лишь в некоторой степени регулировался централизованными планами, хотя государство стремилось монополизировать трудовые ресурсы, распределять их по своему усмотрению. В значительной части перемещения населения контролировались при помощи паспортов, но не полностью. Система государственного набора рабочей силы не охватывала все трудовые ресурсы. После начала Второй мировой войны и падения Франции советское руководство, крайне обеспокоенное сложившейся перспективой столкновения с Германией, принимало лихорадочные усилия для наращивания военно-промышленного потенциала. Одним из способов этого было удлинение рабочего дня, борьба с нарушениями дисциплины, прикрепление рабочих и служащих к предприятиям и учреждениям — запрещение увольнений без разрешения администрации. Соответствующий указ Президиума Верховного Совета СССР был принят 26 июня 1940 года. Он предусматривал жесткие меры наказания: за опоздания на работу — до полугода исправительно-трудовых работ с отчислением части заработной платы в пользу государства, за самовольный уход с предприятия — до четырех месяцев тюрьмы. Под суд попадали также руководители предприятий, которые недостаточно активно реагировали на нарушения дисциплины. После начала Великой Отечественной войны эти санкции были сильно ужесточены. В дополнение к указу от 26 июня 1940 года, который распространялся на невоенные отрасли, 26 декабря 1941 года был принят указ об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий. Он объявлял работников военной промышленности мобилизованными. Самовольный уход с предприятий считался дезертирством и карался заключением на пять–восемь лет. 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 30. 118 Глава 3. «Отличник социалистического соревнования» «в нашем колхозе колхозники имеют одну зимнюю одежду на 3–4 члена семьи, дети зимой у 60% населения учиться не могут, ибо нет одежды»1. Подобных обращений поступало в Москву немало. Крестьяне и горожане, руководители колхозов и сельская интеллигенция сообщали советским вождям об отчаянном положении деревни2. Характерным было письмо колхозницы О. Жиделевой из Курганской области, направленное Сталину в ноябре 1952 года: Работаю круглый год, и притом без выходных дней. Дочь тоже прошлый год работала, а заработать на пропитанье не можем. Двое у меня еще детей школьников. Как их учить? И чем кормить? Не знаю. Нечем. За год я заработала около 500 трудодней, а получила на них 140 кг потому, что 200 кг вычли за какой-то прошлый долг. Дочь окончила 3 класса учебы, и из-за недостатка питания я вынуждена отдать ее в город в няньки, одевать тоже нечем. На трудодни денег не дают. От продажи молока деньги идут на налоги и покупаем муку, чтобы пропитаться. Остальные двое детей, одному 9 лет, второму — 14, вынуждены бросить школу (один ходит в 3 класс, второй — в 5-й), по- тому что нет питания, нет одежды и обуви3. В таких условиях многие колхозники всеми правдами и неправдами бежали из деревни на заработки. Некоторые нанимались в организацию Павленко и, скорее всего, были благодарны ему. Хитрости снабжения Предметом постоянной головной боли каждого советского администратора было материально-техническое снабжение, получение сырья, материалов, оборудования, необходимых для ведения производства и выполнения планов. Централизованное обеспечение ресурсами как часть плановой системы работало плохо. Нередко предприятия не могли получить даже те фонды, которые полагались им согласно государственному 1 Советская жизнь. С. 263. 2 Там же; Последние письма Сталину, 1952–1953. Реконструкция документального комплекса / Сост. Г. В. Горская и др. М.: Росспэн, 2015. 3 Последние письма Сталину. С. 373. 119 Хитрости снабжения плану. В случае, если возникала необходимость освоить новую продукцию, под которую заранее не выделялись соответствующие ресурсы, или произвести срочные внеплановые работы (например, экстренный ремонт или реконструкцию), ситуация вообще была отчаянной. УВС, заключавшее договоры с государственными организациями, также сталкивалось со всеми этими проблемами. Нередко заказчики, на бумаге имевшие необходимые деньги, технику и строительные материалы, не могли обеспечить условия договора, так как запланированные фонды на деле не выделялись. Страдая от дефицита планового снабжения, советские хозяйственные руководители изобретали многочисленные приемы и методы хотя бы частичного его преодоления. В ход пускались неформальные связи, блат, взятки, нелегальные бартерные обмены1. Для восполнения недопоставок предприятия разными способами приобретали ресурсы на теневом рынке. Широко использовались услуги так называемых «толкачей», агентовснабженцев, которые всеми правдами и неправдами добивались получения выделенных предприятию фондов или договаривались о внеплановых поставках. На командировки «толкачей», взятки и угощения, которые они использовали как метод стимулирования поставок, тратились значительные средства. Периодически государство проводило карательные кампании против «толкачей». Некоторые из них отправлялись в тюрьмы, а руководители предприятий получали строгие взыскания. Однако широко востребованная деятельность агентов снабжения не прекращалась ни на час2. В материалах по делу УВС упоминаются несколько таких агентов, работавших на организацию. С. И. Туркин, считавшийся «начальником снабжения», закупал в магазинах, на рынках у частных лиц (очевидно, во многих случаях по ценам черного рынка) продовольствие, обмундирование, запасные части, горюче-смазочные материалы. Аналогичные операции проводили в случае необходимости руководители строительных участков3. Так, летом 1951 года заместитель руководителя участка 1 Berliner J. S. Factory and Manager in the USSR. 2 Хлевнюк О. В. «Толкачи». 3 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 67 об. Глава 4. « П АТ Р О Н Ы » , З Н А К О М С Т В А , В З Я Т К И В мае 1947 года, когда Павленко и его сотрудники проворачивали различные операции через свою артель в Калинине, на экраны страны вышел новый советский художественный фильм-сказка «Золушка». Сценарий картины, написанный блестящим драматургом Евгением Шварцем, отличался не только искрометным остроумием, отточенностью диалогов и сцен, но и злободневностью — конечно, в рамках строгих советских цензурных правил. В сказочных героях и их жизненной философии зрители без труда могли распознать типажи собственной послевоенной жизни и ее социальные язвы. Откликаясь на массовые настроения, цензура, в частности, позволила авторам фильма вдоволь поглумиться над укоренившимися практиками связей, знакомств, блата (правда, само это слово на экран не допустили), которые были опорой социального неравенства в стране и вызывали широкое недовольство. «Одним словом, у меня столько связей, что можно с ума сойти от усталости, поддерживая их»; «Не плачь. Король — вдовец, мы и тебя пристроим», — заявляет отрицательный персонаж сказки, лесничиха в исполнении непревзойденной Фаины Раневской. «Связи связями, но совесть тоже надо иметь»; «Когда-нибудь спросят: А что вы, собственно, можете предъявить? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу — большой и сердце — справедливым»; «Ненавижу старуху лесничиху, да и дочек ее тоже. Я давно наказала бы их, но у них такие большие связи!» — так положительные герои фильма демонстрируют свое бессилие перед этими неистребимыми реальностями советской жизни. Эти «недостатки» можно осуждать, но не более. 126 Глава 4. «Патроны», знакомства, взятки Мы не знаем, был ли Павленко или кто-либо из его сотрудников в числе тех многих миллионов советских зрителей, кто посмотрел фильм. Однако не вызывает сомнений, что создатели УВС были не только отлично осведомлены о том, какую роль в советской действительности играют неформальные отношения и коррупция, но и сами являлись частью этой системы. Обзаведение связями с нужными людьми, умение «дружить» и давать взятки было в числе навыков, которыми члены организации вполне овладели. Особые отношения с чиновниками, распределяющими дефицит или приставленными к правосудию, приобретение покровителей и блата — важные условия деятельности руководителей всех советских предприятий и учреждений во все периоды советской власти, включая сталинский. Однако для Павленко этот вопрос имел особую остроту. Фиктивный характер организации делал ее особенно зависимой от прочных и доверительных отношений с теми, кто распределял заказы, ресурсы, имел власть на местах. Конечно, Павленко не нужно было изобретать велосипед и придумывать оригинальные способы взаимодействия с «нужными людьми», вызывая ненужные подозрения. Он использовал то, что лежало на поверхности и было в той или иной мере доступно всем и каждому. Связями, блатом, коррупцией Павленко и его сотрудники пользовались особенно часто: и для заключения договоров, и в решении производственных вопросов, и для приобретения ресурсов, и для сокрытия преступлений, и для получения новых фальшивых документов и оружия и т. д. Для изучения этих сторон советской жизни, имевших универсальный характер, материалы следствия и суда по делу УВС представляют немалый интерес. Неформальные связи и коррупция в советской системе Использование связей, блата, взятки и других подобных явлений в официальном советском дискурсе преподносилось как пережитки прошлого, неминуемо обреченные на отмирание по мере движения к светлому коммунистическому будущему. Именно по этой причине такие распространенные и характерные 127 Неформальные связи и коррупция в советской системе для советской системы явления никогда в СССР всерьез не анализировались, а упоминались лишь в своеобразных пропагандистских резервациях: на страницах сатирических изданий, в фельетонах и газетных рубриках «из зала суда». Однако советские люди, жившие по реальным, а не вымышленным правилам, относились к протекции, блату и взяткам более чем серьезно. В разных источниках фиксируются своеобразные политические поговорки, отражавшие массовые представления о значимости злоупотреблений и коррупции в советской повседневности. «Блат выше Совнаркома», — горько шутили в народе. Известную аббревиатуру «ЗИС» (Автомобильный завод имени Сталина) расшифровывали как «знакомства и связи». Подобные шутки не были случайными. Советские люди на каждом шагу сталкивались с необходимостью искать обходные пути для решения многочисленных проблем повседневной жиз- ни — даже тех, которые должны были решаться чуть ли не автоматически. Блат, знакомства, угощения и взятки, обращения к спекулянтам и посредникам использовались для приобретения дефицитных товаров, список которых включал значительную часть того, что вообще можно было приобрести в советской торговле. Дополнительные усилия требовались для получения государственного жилья или строительства собственного, для доступа к медицинскому обслуживанию, поступления в институты, приобретения путевок на курорт, удачного трудоустройства, спасения от уголовного преследования (как правило, не по политическим статьям), для получения паспортов и прописки в нужном месте. Этот перечень может быть бесконечным. Неформальные и корыстные подпорки компенсировали плохую работу формальных взаимоотношений граждан с государством и между собой, взаимоотношений, основанных на законах, правилах и обезличенных рыночных механизмах. Слабый, дефицитный рынок во всех сферах жизни порождал злоупотребления. Советская коррупция в числе прочего опиралась и на давние традиции российских бюрократических злоупотреблений, на практику кормлений, обеспечения чиновников за счет населения и т. п.1 1 Кондратьева Т. Кормить и править: о власти России XVI–ХХ в. М.: Росспэн, 2006; Kelly С. Self-Interested Giving: Bribery and Etiquette in Late Imperial Russia // 136 Глава 4. «Патроны», знакомства, взятки и поддержка обязательно имели патрон-клиентский характер. Они могли быть равноправными и скорее приближаться либо к практикам блата, либо к взаимодействию на основании регулярных выплат взяток. Очевидно, что для убедительной систематизации таких многообразных явлений необходимо накопление конкретных фактов, изучение репрезентативного количества отдельных случаев. С этой точки зрения организация Павленко, широко применявшая различные из описанных выше методов теневого взаимодействия, также представляет немалый интерес. Приобретение покровителей Как было показано в главе 2, павленковское УВС начиналось с поиска хозяйственных руководителей, которые были готовы предоставить организации заказы, денежный аванс, материалы и технику для выполнения работ. Павленко взамен предлагал кадры, имевшие опыт деятельности в строительной сфере. Мы не знаем, какие разговоры и при каких обстоятельствах вел Павленко с управляющим трестом «Львовуголь» Л. Плятченко, который согласился подписать договор на строительство дороги к шахте. Очевидно, что этот первый контракт было подписать труднее всего. Павленко и его организацию никто не знал. Заказчик покупал «кота в мешке». По показаниям Константинова, Плятченко получил взятку1. Однако, как будет показано далее, к свидетельствам Константинова нужно относиться с долей недоверия, поскольку он очень старался угодить следствию и обвинял в получении взяток (причем неправдоподобно крупных) всех и каждого2. Не похоже, что у Павленко на этой начальной стадии до заключения первого договора вообще были деньги на взятки3. С другой стороны, у руководства Львовского треста были основания довериться Павленко вполне бескорыстно по причине отсутствия свободных строительных мощностей. 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 96, 112–113. 2 См. главы 4, 7. 3 См. главу 2. 137 Приобретение покровителей Судя по документам, сочетание деловых и личных интересов было движущей силой взаимодействия Павленко с чиновниками на следующих этапах. Так, новый руководитель треста «Львовуголь» А. А. Датуашвили действительно получал взятки. Однако Павленко связывали с ним не только деньги. Датуашвили после первых успешных проектов и укрепления личных связей с Павленко мог быть уверен, что, отдавая заказы УВС, он не рискует главным — угрозой невыполнения планов строительства. Пока такой угрозы не было, минимальным оставался и риск разоблачения самого взяточничества. Взаимная зависимость усиливалась по мере вовлечения в новые проекты, которых в 1948–1949 годах становилось все больше. Павленко, как и другим агентам советской экономики, требовалось обеспечение условий бесперебойной деятельности корпорации и ее снабжение в соответствии с заключенными договорами. Это в значительной степени зависело от Датуашвили. Ему, в свою очередь, было необходимо, чтобы договоры, которые он утверждал и под которые выделялись государственные деньги, своевременно и качественно выполнялись. Взятки были дополнительной подпиткой для этих взаимовыгодных деловых отношений. Вместе с тем взятки, которые получал Датуашвили от Павленко, касались не только их совместных проектов. В качестве покровителя Датуашвили оказывал Павленко своеобразные консультационные услуги и сводил его с нужными людьми в руководстве угольной промышленности. Фактически он продавал свои связи и репутацию. Рекомендации Датуашвили действовали через механизмы сетевого доверия в аппаратной среде, о которых будет подробнее сказано в следующем параграфе. Датуашвили ввел Павленко в мир вышестоящих руководителей угольной отрасли. То, как воспользовался Павленко новыми знакомствами и сумел ли он их укрепить, зависело уже от него самого. Чем выше становились связи Павленко, тем больше они зависели не от откровенных денежных взяток (которых вообще могло не быть), а от умения налаживать личные отношения, демонстрировать свою компетентность, готовность оказывать «дружеские услуги» и гостеприимство покровителю. Первым в ряду высоких угольных начальников, с которыми Павленко начал выстраивать такие отношения, был «угольный 143 «Благодушие» и «утрата бдительности»: феномен сетевого доверия многочисленными государственными организациями и их руководителями. У Павленко и чиновников существовали реальные взаимные интересы. Павленко искал заказы, позволяющие извлекать прибыль. Чиновники были озабочены выполнением работ, которые по разным причинам игнорировали государственные строительные структуры. Это было главной и первостепенной основой взаимоотношений. Даже самые близкие покровители, такие как Датуашвили, получавший от Павленко значительные выплаты, несомненно, прервали бы с УВС все контакты, если бы узнали о ее подлинной сути. Риски провала в этом случае были чрезвычайно высоки. Доверчивость чиновников всех уровней Павленко не нужно было покупать. «Благодушие» было следствием более глубоких факторов, которые действовали помимо Павленко и его организации. Важнейшим среди них был феномен сетевого доверия в аппаратной среде, на котором держалось советское самозванство в целом. «Благодушие» и «утрата бдительности»: феномен сетевого доверия Применительно к советской действительности, прежде всего в ее сталинском варианте, историки нередко предпочитают говорить о недоверии или принудительном доверии1. Априорные представления о советской жизни нередко рисуют картину всеобщей подозрительности и ослабления доверия между людьми, что стимулировалось государственной политикой террора, поощрения доносов и идеологическими кампаниями бдительности и ксенофобии. В значительной степени это верно. Вместе с тем даже тоталитарная система не способна полностью ликвидировать доверие как важнейший институт социального взаимодействия. 1 Важное обсуждение этих вопросов на уровне исторических подходов см. в блоке статей под рубрикой «„Товарищи“ и „враги“: советское общество доверия» в журнале «Неприкосновенный запас» (2013. № 6 (92)): Хоскинг Дж. Доверие и недоверие в СССР: общий обзор; Тихомиров А. Режим принудительного доверия» в Советской России, 1917–1941 годы; Хупер С. Доверие и террор: в поисках научного подхода к кадрам; Горлицкий Й. Структуры доверия после Сталина. См. также: Хоскинг Дж. Доверие: история. М.: Росспэн, 2016. 144 Глава 4. «Патроны», знакомства, взятки В отношениях между населением и государством его можно заменить принудительным доверием, основанным на страхе или грубой индоктринации. В отношениях между людьми оно может быть сведено до минимума опасениями доносов и риском компрометации «подозрительными связями». Однако в целом вне доверия невозможно решение основной массы проблем повседневной жизни и само существование социума даже в условиях тоталитаризма. А значит, доверие должно сохраняться и проявлять себя в разных формах в разных социальных общностях и группах. Для прояснения этого вопроса недостаточно априорных социологических конструкций и общего взгляда на некоторые характерные черты советской политической системы. Как верно отмечает Йорам Горлицкий, «одна из сложностей, связанных с доверием, состоит в том, что чем более изощренным является даваемое ему определение, тем сложнее подобрать для него эмпирическое наполнение»1. Изучение этого «эмпирического наполнения» и уточнение на основе реальных фактов представлений о феномене доверия, несомненно, является важной, хотя и непростой задачей. Кое-что может подсказать в этом отношении и история корпорации Павленко. В этой книге к феномену «доверия» я буду обращаться дважды. Первый раз сейчас, когда речь пойдет о доверии покровителей и чиновников к Павленко и его организации. Второй раз в главе 4, когда будут анализироваться социальные связи в самой организации. Итак, деятельность Павленко предоставляет многочисленные свидетельства о широком распространении в среде советских чиновников доверительных отношений и неформального взаимодействия, которое в различных пропагандистских и следственных материалах характеризовалось как «благодушие» и «утрата бдительности». Почему же чиновники, с которыми взаимодействовал Павленко, доверяли ему и принимали на веру его легенду? Какими были рутинные способы взаимодействия в различных административных структурах? Материалы следствия по делу УВС показывают наличие в советском партийногосударственном аппарате феномена сетевого доверия, которым 1 Неприкосновенный запас. 2013. № 6 (92). С. 136. Типы знакомств и связей В своих показаниях на допросах Павленко заявлял, что его связи с большинством чиновников были формальными, деловыми: «С работниками Госбанка у меня были только служебные отношения, которые не носили корыстного и преступного характера с их стороны…» Признавая отдельные факты взяток, Павленко утверждал: «Другим руководителям предприятий я денег не давал и в преступления их не втягивал. Мне известно, что платились деньги отдельным лицам за составление смет и проектов или же за производимые работы по разведке, за привязку проекта к местности или вынос проекта в натуру. Но эти люди вряд ли знали о том, что это преступные деньги»1. Всячески подчеркивали свои сугубо деловые отношения с Павленко сами хозяйственные руководители, сотрудничавшие с ним2. Очевидно, что эти утверждения отчасти можно объяснить желанием скрыть противоправные действия. Однако, как уже говорилось, отношения Павленко и его контрагентов в своей основе действительно были формальными, поскольку основывались на взаимном интересе в реализации строительных проектов. Для хозяйственников это означало крайне необходимое выполнение государственных планов. Для Павленко — не менее насущную возможность заработать. На этой основе в принципе были возможны и действительно существовали формальные контакты. К их числу можно отнести, например, эпизодическое взаимодействие с руководителями Тираспольского округа, которые по просьбе Министерства пищевой промышленности Молдавии помогали с размещением рабочих УВС, установкой телефона и сносом ряда строений, мешавших прокладке железнодорожной ветки3. Следствие не выявило в этих действиях корыстных мотивов. Местные власти были заинтересованы в строительстве дорог и не меньше зависели в этом отношении от Павленко, чем он от них. 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 167. Аналогичные показания Павленко см.: Там же. Л. 179. 2 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 103–111. Протокол допроса замминистра пищевой промышленности МССР М. А. Азарьева. 3 Ibid. F. 98, 100. 150 Глава 4. «Патроны», знакомства, взятки Покровительства со стороны нескольких высокопоставленных руководителей было достаточно, чтобы низовые работники просто выполняли свои обязанности, оказывали Павленко содействие, как говорилось в материалах следствия, «без корыстной заинтересованности»1. Однако такие формально-служебные отношения нередко перерастали в нечто большее. Реальности советской дефицитной экономики, а также российско-советские традиции взаимодействия с чиновниками способствовали персонализации формальных связей, поиску покровителей и выстраиванию системы знакомств. Периодически приходилось поощрять и рядовых исполнителей, чтобы они работали с необходимой скоростью и тщательностью. У Павленко были дополнительные основания следовать этой тактике. Фиктивный характер организации заставлял думать и о том, как притупить излишнюю бдительность чиновников, прежде всего тех, кто проверял документы и оплачивал счета. Для выстраивания отношений покровительства, знакомств и неформального поощрения существовали различные способы, самым радикальным из которых были денежные взятки. С самого начала следствие обращало на это особое внимание, выясняя круг пособников Павленко2. Длительными были коррупционные связи Павленко с руководителем треста «Львовуголь» А. А. Датуашвили. На начальном этапе существования УВС именно через него проходили основные контракты организации. Впоследствии Датуашвили возглавил трест «Калугашахтострой» и продолжил сотрудничество с УВС. Показания Павленко и Клименко по поводу общего размера взяток Датуашвили были неопределенными. Назывались суммы до 40 тыс. или «десятки тысяч рублей»3. Константинов утверждал, что Датуашвили получил в общей сложности 200 тыс. руб.4 Последняя цифра составляла огромную сумму, равную оплате за некоторые небольшие подряды УВС или стоимости десяти 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 94–95, 183–192. 2 Там же. Л. 31, 94, 96–107, 143–146, 204. 3 Там же. Л. 158. 4 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 62–63, 86; ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 96, 137. Глава 5. « Р У КО В ОД Я Щ Е Е Я Д Р О П Р Е С Т У П Н О Й О Р ГА Н И З А Ц И И » Проведя широкие задержания и аресты, госбезопасность и прокуратура достаточно быстро выявили структуру организации Павленко1. Следователям нужно было определить степень виновности каждого из причастных к корпорации, отделить руководителей от исполнителей и невольных соучастников. Возможно, наиболее проницательные из прокуроров заметили, насколько точно иерархия УВС отражала иерархию советской системы. Во главе организации стоял свой «вождь» — Павленко. Он имел значительную власть, стремился любыми доступными ему средствами поддерживать отношения «начальник — подчиненные» и распоряжался значительными материальными ресурсами. Однако Павленко, как и большой «вождь», не мог действовать в одиночку. Ему приходилось опираться на группу соратников, составлявших своеобразную «номенклатуру». В приговоре суда ее называли «руководящее ядро преступной организации»2. Это были хорошо известные лично Павленко люди. Они занимали важные административные посты в УВС — управляли финансами, снабжением, возглавляли отдельные строительные участки. Некоторые выполняли менее ответственные, но важные функции. Помимо привилегированного положения в организации, их объединяла причастность к тайне. Они знали, чем реально является УВС и как работает машина получения и выполнения заказов. В их руки, наконец, попадала заметная часть доходов организации. Это ядро составляли, судя по всему, около 25 человек. 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 55–56. 2 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 75 об. 158 Глава 5. «Руководящее ядро преступной организации» Как и в стране в целом, руководители опирались на военную и полицейскую силу — специально созданную охрану под видом военнослужащих. Их набирали разными способами, в том числе из рабочих, поступивших в организацию и достигших призывного возраста. Переход в охрану представлял собой движение вверх по социальной лестнице. Охранники не просто несли караульную службу, но нередко (по крайней мере, некоторые из них) выполняли роль секретных агентов, следивших за настроениями и действиями рядовых рабочих. Материальное обеспечение охранников было повышенным. Численность охраны в документах определялась по-разному. Видимо, в среднем это было около трех десятков человек. Подробнее об этой военизированной структуре организации будет сказано в следующей главе. Самую многочисленную категорию членов УВС, как уже говорилось в главе 3, составляли рядовые рабочие различных строительных профессий. Как правило (возможно, были исключения), они даже не догадывались об истинном характере организации. Они приходили заработать, а в ряде случаев одновременно скрывались от сложных жизненных обстоятельств. В зависимости от масштабов выполняемых работ на строительных площадках корпорации могло находиться от нескольких десятков до нескольких сотен рабочих. Эти сотни людей представляли собой достаточно пестрый и сложный конгломерат, управлять которым было непросто, особенно учитывая повышенные риски, проистекавшие из фальшивого прикрытия УВС. Опыт, умение взаимодействовать и сплоченность руководящего звена организации играли в связи с этим особую роль. Соратники и кадры Ядро организации составляли ближайшие сотрудники Павленко, знавшие о ее тайне и выполнявшие в ней важные функции. Круг этих лиц следствие определяло постепенно по мере допросов арестованных и сбора информации. С самого начала Павленко сообщил, что в руководство УВС помимо него входили 20 человек1. 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 174–175. Протокол допроса 26 ноября 1952 года. 159 Соратники и кадры Он назвал их фамилии и должности. Перечисляя своих сотрудников в определенном порядке, он, вероятно, вольно или невольно демонстрировал свое понимание их значимости в УВС. На три высшие позиции Павленко поместил И. П. Клименко, отвечавшего за финансы, С. И. Туркина, начальника снабжения, и Ю. Б. Константинова, выполнявшего широкий круг обязанностей оперативного характера. Далее Павленко назвал группу начальников строительных площадок и прорабов — Г. В. Курицын, М. Н. Федоренко, И. В. Невинский, С. И. Литвин, А. Г. Губский. В середине списка Павленко расположил лиц, формально выполнявших менее важные, но необходимые функции. Л. Г. Рудниченко был механиком, занимавшимся растущим парком машин и механизмов. По совместительству именно он вырезал фальшивые печати организации, обеспечивающие ее псевдолегальное существование. В. С. Чеховский работал шофером и автомехаником, но как племянник Павленко служил доверенным лицом для выполнения различных поручений, например при перевозке наличных денег. М. А. Завада числился главным инженером и со времени войны играл в организации важную роль. Однако еще до разгрома он перешел на службу в армию, возможно, поэтому Павленко не упомянул его в числе первых в списке. Завершала список группа прорабов, десятников, бухгалтеров и расчетчиков. На этапе следствия представления прокуроров о составе «ядра преступной организации» менялись. На скамью подсудимых по основному процессу по делу УВС в конце 1954 года, о чем будет подробно сказано в последней главе, попала половина из первоначального списка, озвученного Павленко, — Клименко, Туркин, Константинов, Курицын, Федоренко, Рудниченко, Чеховский, Губский, Литвин, Невинский. Зато кроме них к руководящей группе следствие причислило и вывело на трибунал еще шесть человек. П. Н. Монастырский, родственник Павленко, к которому он в 1948 году приехал во Львов, обвинялся как связник и агент организации. Я. С. Максименко и И. М. Пашун в разное время выполняли функции начальников охраны и решали финансовые вопросы на разных строительных участках. Ф. П. Губский, В. С. Алабушев и И. Ф. Костюченко также занимались финансами — открывали счета и получали наличность. 171 Факторы сплочения и конфликты строительные площадки. В тайну организации его посвятили в начале 1952 года1. «Руководящее ядро» вокруг Павленко сформировалось из людей, присоединившихся к нему на разных этапах. Группу ветеранов составляли те, с кем Павленко работал накануне и во время войны. Несколько человек пришли в артель «Пландорстрой» в Калинине сразу после завершения войны и продолжили свой путь в УВС. Большая часть команды влилась уже в ряды УВС, в основном на начальном этапе ее создания и расширения. Ко времени разгрома организации ее ядро состояло из мужчин трех возрастных групп — чуть более 40 лет (сам Павленко, Клименко, Костюченко, Литвин, Ф. П. Губский), от 30 до 40 лет (Монастырский, Туркин, Курицын, Федоренко, Невинский) и молодежь до 30 лет (Константинов, Пашун, Алабушев, Максименко, Рудниченко, Чеховский). Самыми молодыми в группе были 27-летние Алабушев и Рудниченко, а самым возрастным А. Г. Губский, которому исполнился 51 год. Крепкие и энергичные мужчины, они, за некоторыми исключениями, не были образованны, но, несомненно, обладали деловой хваткой, значительным опытом или способностями к обучению. Часть из них имела боевой военный опыт. Почти все были склонны к авантюрным действиям и без колебаний шли на нарушение законов и правил. Для сплочения этих разных людей в реальный коллектив единомышленников и соучастников требовались определенные предпосылки. Важнейшей из них было взаимное доверие. Факторы сплочения и конфликты Долгая и экономически успешная деятельность корпорации Павленко в ситуации высоких рисков свидетельствовала о том, что она обладала существенной внутренней сплоченностью и устойчивостью. Конечно, важную роль в этом играл сам Павленко, обладавший качествами лидера и авторитетом. Однако между членами организации, особенно в ее ядре, должны были 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 23; ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 83 об. — 85. 172 Глава 5. «Руководящее ядро преступной организации» существовать иные, более надежные связи, чем простое подчинение «хозяину». Такие связи обычно описываются понятием «доверие», в последние годы его все чаще используют историки для реконструкции социальных реальностей разных эпох и стран. Опираясь на концепт «доверия», мы можем лучше понять, как работала корпорация Павленко. Даже общие наблюдения по поводу методов УВС позволяют заметить, как много в ней зависело от взаимного доверия членов руководящего ядра. Например, важнейшим условием существования организации было получение наличных денег в различных отделениях банков. Они шли на зарплату, приобретение продовольствия, обмундирования, материалов и запчастей, на взятки и т. д. Без этих денег УВС просто не могла существовать. Оформление документов, получение и перемещение наличных были непростыми операциями. Речь шла о значительных суммах, которые периодически попадали в руки отдельных членов организации. Следующая таблица, составленная по материалам судебного процесса, дает представление об оборотах: Сумма полученных наличных (тыс. руб.) Клименко 6 700 Максименко 2 967 Константинов 1 200 Алабушев 1 179 Пашун 1 067 Федоренко 755,3 Невинский 583,2 Туркин 434,6 Курицын 296 Костюченко 256 Губский 180 Чеховский 100 Литвин 100 Рудниченко 50 Помимо наличных из банков, члены организации периодически получали значительные суммы для приобретения 182 Глава 5. «Руководящее ядро преступной организации» демобилизации из армии не было гражданских документов). Очевидно, эти планы Константинову и большинству других руководителей организации было не так легко осуществить. И не только потому, что Павленко мог их удержать. Найти новое, хорошо оплачиваемое место, начать жизнь с нуля всегда непросто. Заработки играли немаловажную роль в сплочении соратников Павленко. Личные доходы Следствие, конечно, интересовало, какие доходы были у членов организации, точнее, сколько средств они «присвоили». Это было важно для определения вины каждого подсудимого. Прокуроры могли полагаться в основном на показания самих арестованных членов организации, сопоставленные с подсчетами сумм наличных денег, полученных ими в банках. В приговоре по делу говорилось, что с 1948 по 1952 год Павленко получил около 600 тыс., Константинов и Курицын — по 240 тыс., Клименко — 200–220 тыс., Туркин — 150–170 тыс., А. Губский — 140– 150 тыс., Литвин — 120–140 тыс., Федоренко — 75–80 тыс., Рудниченко — 60 тыс., Пашун и Максименко — по 55–60 тыс., Костюченко и Ф. Губский — по 50–60 тыс., Невинский — 50– 55 тыс., Чеховский — 35–40 тыс., Алабушев — 18–24 тыс., Монастырский — 15–20 тыс. руб.1 Очевидно, что у подсудимых были основания скорее скрывать доходы, чем называть точную сумму. Но и прокуроры обладали определенной информацией, чтобы вывести их на чистую воду. Прежде всего, следователи представляли себе общий уровень «официальных заработков» основных участников УВС. Все они, судя по показаниям, имели достаточно высокие зарплаты, установленные Павленко. Так, Клименко получал 2,5 тыс. руб. в месяц, Туркин — 1,8 тыс., Константинов, учитывая, видимо, его многочисленные функции в организации, — 3,5 тыс. Вознаграждение начальникам строительных площадок в зависимости от объема работ составляло 1,8–2 тыс.2 Если сравнить эти данные 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 72. 2 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 22, 23. 183 Личные доходы с общими показателями о «присвоенных» отдельными членами организации средствах, то получается, что суд согласился с тем, что в основном их доходы состояли из зарплат. В отдельных случаях явно учитывались и другие дополнительные поступления — скорее всего, хищения. Например, в случае Клименко, при его средней зарплате 2,5 тыс. в месяц, доходы за пять лет должны были составить около 150 тыс. руб., а в приговоре вменялось на 50–70 тыс. больше. Сравнительно высокие доходы автомеханика Рудниченко, видимо, объяснялись тем, что ему было отдельно заплачено 30 тыс. руб. за изготовление печатей для организации1. Не отрицал наличие «похищенных средств» в доходах своих соратников и Павленко. В заявлении о помиловании он писал: «Так же Клименко, Константинов и Курицын за пять лет получили в виде зарплаты, командировочных и пр. по 200–240 тыс., из которых какая-то часть является хищением»2. Особый случай представлял собой, конечно, сам Павленко, которому вменялись доходы около 10 тыс. руб. в месяц. Один из хозяйственных руководителей, контактировавший с Павленко в Тирасполе, показал на следствии, что Павленко похвалялся: «якобы, ему платят 5900 рублей, одевают и кормят»3. В заявлении о помиловании Павленко признавал получение около 500 тыс. руб., из которых большую часть составляли зарплата и командировочные, а 150–170 тыс. — похищенные деньги4. В целом заявленные в документах суда суммы денежных доходов подсудимых можно считать отражающими реальное состояние дел. Таким образом, денежные доходы руководителей организации составляли от 10 тыс. в месяц у Павленко, около 4 тыс. руб. у Клименко, Константинова и Курицына, около 3 тыс. у Туркина, А. Губского, Литвина, а также Невинского и Костюченко с учетом сроков их пребывания в организации. Часть основных членов организации, попавших под суд, получали в среднем около тысячи рублей в месяц. При этом, конечно, 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 85 об. 2 Там же. Л. 38. 3 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 151; D. 168. F. 47. 4 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 38. Глава 6. ОПАСНО СТИ И БЕЗОПАСНО СТЬ В тоталитарном государстве, каким был сталинский СССР, постоянные и многочисленные угрозы со стороны этого государства постоянно нависали и над более законопослушными гражданами, чем Павленко и его команда. Обвинения в нарушении жестоких и мелочно регламентирующих законов, которые очень часто невозможно было не нарушить, в компрометирующих связях, в отсутствии бдительности, пособничестве врагам и т. д. сыпались как из рога изобилия. «Как подкову, кует за указом указ: Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз» — так чувствовал сталинское время Осип Мандельштам, и сам ставший жертвой террора. Для выживания в условиях повышенных репрессивных рисков требовались специальные усилия и бдительность. Правда, не та бдительность к врагам и шпионам, к которой на каждом шагу призывала официальная пропаганда, а бдительность в отношении самого государства и многих соотечественников. Каждый неосторожный шаг мог с легкостью обернуться катастрофой. В случае соблюдения правил повседневной конспирации и при благоприятном стечении обстоятельств можно было избежать больших угроз. Это касалось и обычных советских граждан, и реальных преступников. По понятным причинам руководителям нелегальной организации Павленко приходилось прилагать дополнительные усилия для обеспечения своего безопасного существования. Долгое время им это удавалось, демонстрируя в числе прочего несовершенства и пределы возможностей огромного советского контрольнокарательного аппарата. 190 Глава 6. Опасности и безопасность Прорехи всеобщей бдительности Сталинское государство стремилось к тотальному контролю над всеми сферами жизни страны и столь же тотальному насаждению единомыслия. Характерная черта режимов такого типа — искусственное преувеличение внешних угроз и провоцирование международных конфликтов. Это в полной мере подтвердилось в годы холодной войны, оказавшей огромное воздействие на развитие СССР. Бдительность, борьба с «врагами» и «шпионами» были рутинными лозунгами советской повседневности. Об этом ежедневно твердили газеты и радио. Об этом писали книги и пьесы, снимали кинофильмы, получавшие приоритетную поддержку государства и заполонившие все информационное пространство страны. Бесчисленные плакаты угрожающе требовали от советских людей: «Не спускать с них глаз!», «Не болтай!», «Бдительно несите службу!», «Строго храни государственную и военную тайну!», «Бдительность — наше оружие!». Опираясь на определенную социальную поддержку, сталинское государство прежде всего рассчитывало на мощный контролирующий и карательный аппарат. Он был основным орудием осуществления тоталитарных устремлений и, не в последнюю очередь, обеспечения самой социальной поддержки, которая далеко не всегда была сознательной и добровольной. Главной задачей государства было внушение страха перед неминуемым наказанием за малейшие отклонения от официальных предписаний, не говоря уже о серьезных преступлениях. Этой цели служило советское законодательство, основанное на криминализации всех нарушений, на жестоких уголовных санкциях, на широком применении смертной казни и длительных, вплоть до 25 лет лагерных сроках. Достижение карательных целей обеспечивала также структура карательных органов, которые строились по принципу дублирования функций и параллельного действия различных институтов, конкурирующих друг с другом в интересах высшего руководства страны. Помимо печально известной советской госбезопасности (в рассматриваемый период это было Министерство госбезопасности СССР), действовали Министерство внутренних дел, 191 Прорехи всеобщей бдительности прокуратура, различные типы судов и внесудебные инстанции, Министерство государственного контроля. Ключевую роль играл разветвленный партийный аппарат. Он не только координировал деятельность других органов власти и их кадровый состав, но и располагал собственными карательными рычагами в виде партийного контроля. Винтиками этой огромной машины выступали формальные общественные организации (самые крупные из них — комсомол и профсоюзы), вносившие свой вклад в обеспечение бдительности. Ответвления соответствующих структур существовали в каждом ведомстве. Например, в Советской армии, к которой причислила себя организация Павленко, действовала своя служба безопасности. В марте 1951 года было создано подразделение военного контроля в Министерстве государственного контроля СССР1 и т. д. Результатами деятельности этой огромной машины были массовые аресты, осуждения, депортации, выселения из «режимных местностей», увольнения с работы или, в лучшем случае, взыскания, захватывавшие миллионы людей. Активные поиски политических «врагов» и борьба с криминалитетом, согласно обычной логике, постепенно должны были вести к заметному уменьшению количества осужденных. Однако этого не происходило. Согласно статистике, всеми видами судов в СССР в 1937–1940 годах осуждались в среднем 1,8 млн человек в год, а в 1946–1952 годах — 2,2 млн2. Еще миллионы находились под следствием (часть из них могла избежать суда). Эскалация государственного насилия в значительной мере определялась тем, что репрессии нередко били мимо реальных целей. Фабрикация многочисленных дел о вымышленных «шпионско-террористических организациях», аресты за политические анекдоты и неосторожно сказанное слово составляли лишь часть картины. Специфика сталинского права состояла в том, что в нем были криминализированы те сферы социально-экономических отношений, которые не криминализируются 1 Приказы Министра Вооруженных Сил СССР, Военного министра СССР и Министра обороны СССР. 1950–1953 гг. С. 212–213. 2 История сталинского Гулага. Т. 1. С. 619. 194 Глава 6. Опасности и безопасность Способы маскировки УВС Несомненно, Павленко и его соратники неплохо понимали и широко использовали слабости советской системы, что долгое время позволяло ограждать организацию от провала. У них имелся важный практический опыт взаимоотношений с советским законом. Напомним, что в середине 1930-х годов Павленко избежал осуждения за хищения, а в 1947 году без труда скрылся от преследований прокуратуры, которая, как говорилось потом в материалах проверок, фактически его и не разыскивала1. Свою историю взаимодействия с советскими правоохранителями имели и другие члены команды. По сути, значительная часть сознательной жизни Павленко и многих его сотрудников состояла в обмане государства. С годами они оттачивали и совершенствовали навыки этого обмана. Прежде всего, Павленко хорошо знал, что представляла собой советская бюрократия и захватывающий все бюрократизм. Наличие «солидных», пусть и фальшивых бумаг позволяло обходить многие препятствия в системе, где бланки и печати играли гипертрофированную роль. Этой стороне дела в организации уделялось особое внимание. Проведя аресты, чекисты обнаружили «большое количество всевозможных фальшивых бланков, гербовых печатей УВС и „Спецстрой“, паспортов, военных билетов, трудовых книжек и пр.»2. Только бланков со штампом «Управление военного строительства Военного министерства СССР» было изъято 12,2 тыс. штук3. Принципиальное значение для поддержания необходимого уровня конспирации имел псевдовоенный характер организации. Военные строители были обычным явлением на советских пространствах. Они строили не только военные объекты вдалеке от посторонних глаз, но и генеральские дачи, работали на гражданские ведомства легально или по частным договоренностям. Это была мобильная и практически безотказная рабо- чая сила, при помощи которой, хотя и не всегда качественно, 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 83. 2 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 325. 3 Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 56. 195 Способы маскировки УВС латались многие дыры в хозяйстве страны. Именно поэтому появление организации Павленко как контрагента ни у кого не вызывало подозрений. Замминистра пищевой промышленности Молдавии М. А. Азарьев так объяснял этот факт следователям: Павленко говорил, «что управление военно-строительной организации находится на станции Снятин Станиславской области, и в настоящее время передислоцируется, в связи с чем значительная часть рабочей силы свободна, и он имеет разрешение командования на время передислокации выполнять по договорам некоторые работы у гражданских организаций. У меня такое объяснение Павленко не вызвало подозрений, и я об том сообщил министру»1. Для создания ложного военного фасада в УВС, как уже говорилось, была создана своя «военная команда». По показаниям Павленко, военную форму в его организации носили до 35 человек2. В материалах суда говорилось, что форму солдат и сержантов носили в организации до 60 человек3. Вероятно, речь шла обо всех «военнослужащих», прошедших через организацию за несколько лет. Руководители организации также числись военнослужащими. Павленко за время работы организации «вырос» с «инженер-майора» до «инженер-полковника». Константинов стал «майором», Курицын, Федоренко, Невинский — «инженер-капитанами» и т. д. Документы у всех «военнослужащих» были фальшивыми. Несколько десятков «рядовых» и «сержантов» лишь периодически работали на стройках. В основном они несли охрану помещений и имущества организации и одновременно служили прикрытием легенды о ее военном характере. Некоторые из них, о чем будет сказано далее, выполняли роль осведомителей в своеобразной службе безопасности УВС. Порядок вербовки в число «военнослужащих» организации не вполне понятен. Видимо, самым распространенным способом был «призыв» молодых рабочих организации в «армию». Им объявлялось, что в связи с достижением призывного возраста 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 185. 2 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 172. 3 Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 54 об. 205 Служба безопасности и «военные» Этот фасад организации имел такое же принципиальное значение для ее существования, как и скрытая часть. Однако для ее поддержания в порядке не приходилось, конечно, прилагать столь значительные усилия, которые требовались для постоянного поддержания в рабочем состоянии и безопасности внутренних частей корпорации. Служба безопасности и «военные» Как и все советские организации, УВС имело свою службу безопасности. Конечно, это не был официальный особый отдел, представлявший госбезопасность во всех подразделениях армии. Внешние формы особого отдела у Павленко лишь имитировались, однако по существу функции безопасности осуществлялись. Как можно понять по документам, соответствующую деятельность в организации вел Ю. Б. Константинов. В 1949 году Павленко назначил его «начальником оперативного отдела штаба управления» и передал в его ведение всю документацию: бланки, листки по учету кадров, паспорта и документы части рабочих, их автобиографии и фотокарточки1. В случае необходимости Константинов представлялся в качестве начальника отдела контрразведки УВС2. Правда, при этом необходимо было соблюдать осторожность. Так, во Владимире-Волынском начальник контрразведки гарнизона пожелал познакомиться с Константиновым поближе и пригласил его «зайти поговорить о работе». Такой разговор мог закончиться провалом, поскольку Константинов мало что знал о реальной работе этих служб, их текущих задачах и документах. Константинов счел за лучшее скрыться. Вместе с семьей он срочно той же ночью уехал из Владимира-Волынского. Когда на следующий день контрразведчики поинтересовались, где Константинов, им ответили, что он срочно отбыл в командировку3. Павленко действительно было что скрывать. Поэтому важнейшей задачей организации было обеспечение строгой конспирации. С этой целью вводился строгий режим доступа в здания 1 Там же. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 121. 2 Там же. Л. 126. 3 Там же. Л. 127. 206 Глава 6. Опасности и безопасность управлений строительных участков. Обмен информацией между Павленко и руководителями участков осуществлялся при помощи доверенных связных. Например, роль явки играла квартира Монастырского в Киеве, через него же по телефону и почте поддерживалась связь1. Междугородние переговоры между руководителями УВС на телефонных станциях велись по строго установленным правилам: с шести до восьми часов утра без упоминания имен и фамилий. Лица, ведущие телефонные переговоры, хорошо знали друг друга. Работники, передвигавшиеся по делам организации из одного населенного пункта в другой, снабжались командировочными документами с фиктивными отметками и инструктировались в случае проверки скрывать местонахождение «штаба», указывая, что они следуют из какого-либо другого пункта. Охрана при передислокации переодевалась в гражданскую одежду и разоружалась. Оружие перевозилось под видом запчастей либо продуктов. За пределы своего расположения рядовой состав охраны выходил без оружия и погонов. Когда пребывание отдельных подразделений или работников организации грозило осложнениями с местными властями, они немедленно перебрасывались в другие местности2. При получении денег со счетов в банках члены организации нередко пользовались купленными паспортами, оформленными на другие имена3. Одним из приоритетов безопасности было предотвращение скандалов, способных вызвать огласку и интерес к организации. Всегда учитывалась также возможность проникновения в УВС агентов реальной госбезопасности или милиции. С учетом этого особое внимание уделялось приему новых работников. Павленко предпочитал нанимать знакомых и родственников членов организации. Если это не получалось, при приеме проводился тщательный допрос: Константинова впервые встретил в 1948 г. … когда я оформлялся работать. Тогда же я узнал, что он является уполномоченным особого 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 89. 2 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 60–61. 3 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 56. 209 Погашенные скандалы документации. Массовые перемещения людей после войны породили большой спрос на фальшивые внутренние паспорта и прописки среди тех, кто желал жить в городах… Случаев, когда граждане „давали на лапу“ бюрократам, чтобы получить сфальсифицированные документы, не счесть»1. Как показано в другом исследовании, основанном на архивах, в послевоенный период получила распространение выдача за взятки поддельных паспортов и справок об увольнении. Это позволяло рабочим избегать ответственности за самовольный уход с предприятий, который карался большими лагерными сроками2. В общем, как заявил весной 1947 года заместитель министра внутренних дел СССР И. А. Серов, «существует негласно установленная такса за прописку в режимных местностях, за приобретение паспорта, за паспорт на автомобиль и т. д.»3. Наличие таких такс — одно из важных свидетельств формирования широкого рынка фальшивых документов. Погашенные сканд алы Несмотря на принимаемые меры безопасности и слежку за работниками, организация периодически попадала в скандальные ситуации, грозившие повышенным вниманием к ней властей. Такие неприятности, связанные с проступками, преступлениями или компрометирующими связями работников, возникали практически во всех советских учреждениях и организациях. Однако для Павленко они были особенно опасны, поскольку могли мимоходом раскрыть фальшивую суть самой организации. У Павленко были все основания защищать «своих» людей не только из чувства корпоративной солидарности, но и в целях самосохранения. Причем это касалось всех: и посвященных в тайну УВС, и простых рабочих, ничего не подозревавших о характере своей «воинской части». После разгрома организации следствие составило целый каталог таких инцидентов, каждый из которых потенциально мог 1 Хайнцен Дж. Искусство взятки. Гл. 1. 2 Фильцер Д. Советские рабочие и поздний сталинизм. С. 239. 3 Говоров И. В. Разгул преступности. С. 139. 210 Глава 6. Опасности и безопасность привести к повышенному вниманию со стороны властей и проверкам, чреватым непредсказуемыми последствиями. Крайне опасным было нахождение в составе организации людей, которые по разным причинам разыскивались властями. Такие работники были удобны для УВС, поскольку вели себя осторожно и лояльно. Однако в случае провала они могли потащить за собой на дно всю организацию. По этой причине количество тех, кто находился в розыске, в организации не могло быть слишком большим. Только тогда их удавалось защищать и прятать. Так, в марте 1952 года на запрос прокурора войск МГБ Станиславской области о И. М. Пашуне руководители организации ответили, что такой человек в УВС не числится. На всякий случай Пашуну были изготовлены документы на имя Пашутского1. Видимо, этими документами он воспользовался в период провала организации. Ему удалось бежать. Пашун был задержан в Калинине лишь несколько месяцев спустя, в феврале 1953 года2. Легче было скрывать от властей тех членов УВС, кто совершил сравнительно незначительные преступления. Один из активных участников организации Я. С. Максименко оказался злостным неплательщиком алиментов и был вычислен в 1951 году управлением милиции Молдавии. Тогда от имени УВС было составлено письмо на имя начальника Кишиневского отдела милиции, в котором говорилось: «Командование и парторганизация (которой на самом деле не было. — Авт.) УВС просят передать гв. капитану Константинову все имеющиеся материалы о злостном уклонении Максименко от уплаты на содержание детей, для привлечения его к строгой ответственности»3. Инцидент был погашен. Возможно (хотя об этом нет сведений), Максименко заставили заплатить алименты. Защиту от властей получали не только активные работники организации, но и ее рядовые члены. Один из рабочих, который, по утверждению МГБ, при немцах служил полицейским, на допросе рассказал, как руководители организации скрывали его от сотрудников госбезопасности: 1 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 56, 58. 2 Там же. Л. 87 об. 3 Там же. Л. 58 об. Глава 7. ПРОВАЛ Как часто бывает, худшее произошло неожиданно. Ничто не предвещало полного провала. Заключенные договоры исправно выполнялись. Деньги поступали на счета. Скандальные ситуации, возникавшие на местах, успешно гасились. От проверок и инспекций защищал псевдовоенный характер организации и хорошие связи со структурами власти в местах дислокации строек. Прокуратура и органы госбезопасности, которым некоторые современные публицисты приписывают разоблачение организации Павленко, на самом деле ничего не знали и даже не пытались узнать. Дело решил нелепый и пустяковый случай, нередко уничтожающий и куда более значительные предприятия, репутации и жизни. Создается впечатление, что после многих лет сравнительно безопасного существования, преодоления многих трудностей и рисков Павленко и его соратники не сразу поверили в реальную угрозу провала. А когда поверили, было поздно. Принимаемые ими контрмеры можно назвать вялыми. При первых признаках опасности никто не бросился врассыпную. Оставшись на местах, члены УВС были арестованы все вместе, существенно облегчив решение задачи тем, кто за ними пришел. Не стали сопротивляться они и на допросах. Следствие с самого начала получило информацию, необходимую не только для победных реляций наверх, вплоть до самого Сталина, но и для быстрого выявления разветвленной структуры и связей организации, для разделения подозреваемых по категориям виновности и первых наказаний. Арестованных преступников и их пособников ждали долгое следствие и суды. Косвенно причастные к делу рабочие и служащие организации были отпущены, 220 Глава 7. Провал возможно (источники об этом умалчивают), не совсем с миром. С невольными пособниками из числа чиновников, «утративших бдительность» и проявивших непозволительное «благодушие», в считаные недели разобрались в административно-партийном порядке. Эти аппаратные чистки вместе с первыми допросами арестованных членов УВС можно считать начальной стадией масштабного дела, которое растянулось на несколько лет. Разгром организации В августе 1952 года один из привлеченных по найму работников УВС написал заявление в Москву, в котором сообщал о различных злоупотреблениях в организации, в частности о том, что «офицеры» распространяли среди вольнонаемных рабочих облигации государственного займа, получали за них деньги, но сами облигации так и не выдали1. Искатель правды обратился к К. Е. Ворошилову, который занимал в это время пост заместителя председателя Совета министров СССР и был далек от военных дел, но в глазах населения оставался легендарным маршалом. В общем, такое заявление выглядело вполне обычно. Жалобы на порядок организации подписки на займы составляли заметную часть среди писем и заявлений в адрес советских руководителей, газет и органов власти. Государственные займы были важной статьей доходов советского государственного бюджета. Они выпускались постоянно и превратились в бытовое явление, регулярное дополнение к прямым и косвенным налогам практически для каждого гражданина страны. Поскольку преобладающая часть населения с трудом сводила концы с концами, траты на покупку облигаций были тяжелым бременем. Годовая подписка на займы составляла в 1940 году 85% от среднемесячной заработной платы, а в 1950 году — уже 117%2. Подчас местные руководители требовали обеспечить более значительные выплаты, что вызывало конфликты и жалобы. 1 http://voen-sud.ru/about/delo_apvlenko.php (дата обращения 31.01.2017). 2 Бердникова Т. Б. Сталинские послевоенные займы: директивы и жизнь // Советское государство и общество в период позднего сталинизма. 1945–1953 гг. М.: Росспэн, 2015. С. 459. 221 Разгром организации Например, жительница Минска в мае 1950 года во вполне верноподданническом письме в Совет министров СССР, не оспаривая важность займов, осуждала рвение местных руководителей, которые «ежегодно поднимают процент подписки». «Мы знаем, что наша партия и правительство стремятся создать трудящимся зажиточную жизнь… Они не могут желать, чтобы трудящиеся непомерной подпиской ущемляли свой жизненный уровень и не могут желать вызывать у трудящихся недовольства навязанной „обработкой“ на непомерную подписку… Непомерная подписка сводит к нулю результаты от снижения цен и сильно ущемляет семью, живущую на одном заработке»1. В редакцию газеты «Правда» только за первую половину 1951 года поступило более 100 жалоб на реальные порядки размещения займов. В письме из Днепропетровской области сообщалось: подписке на заем 1951 г. на Петропавловском лубзаводе уволены с работы шесть рабочих за несогласие подписаться на предложенную им сумму. Все они обратились в профсоюзную организацию с жалобой, на которую я, как профорг, не в состоянии был им ответить. Прошу вас сообщить нам, правильно ли поступила дирекция и следует ли восстановить рабочих. Из Полтавской области писали: У нас проходила подписка на заем так: председатель сельсовета… написал списки, назначил сумму от 200 до 500 рублей и сказал, кто не подпишется, значит, делаем обыск и, если у кого найдем подозрительное, будем отдавать под суд. Колхозники начали возмущаться, тогда он, недолго думая, вызвал милицию и начал пугать и ругаться. В письме из Ленинграда говорилось: Сейчас по всему СССР проводится подписка на Государственный заем развития народного хозяйства СССР, но как проводится эта подписка. Это позор и срам для руководителей Ленинграда. 6 мая 1951 г. 1 Советская жизнь. С. 544–545. 228 Глава 7. Провал задержаны в разных местах свыше 250 человек, из них 51 человек арестован, а остальные освобождены или подвергались дополнительной проверке1. Это было только начало. Прокуроры расширяли свои поиски. Аресты членов организации Павленко, изъятие техники и других ресурсов означало, что работы на объектах УВС были прекращены. В документах нет упоминаний о том, что строительство было поручено другим исполнителям. Очевидно, если это и произошло, то не повсеместно и не сразу. Рядовые рабочие корпорации Павленко, оставшиеся с долгами по зарплате, пытались получить положенные им деньги. В сентябре 1953 года главный военный прокурор А. П. Вавилов, подчиненные которого вели следствие по делу основных участников УВС, сообщил новому генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко, что в военную прокуратуру поступило около 200 жалоб и заявлений по этому вопросу. Предложения Вавилова были жесткими: «Полагаю, что поступившие жалобы указанного характера подлежат отклонению, поскольку государство не может нести ответственность за действия преступной организации, а также в силу того, что заявители не обращались в органы власти до разоблачения и ареста организаторов и активных участников УВС». Руденко по совету своих сотрудников принял соломоново решение: сообщать жалобщикам, что они «имеют право предъявить гражданский иск Павленко и др., но обеспечить [его] нечем»2. Как будто государство не арестовало значительные материальные средства организации, включая деньги на счетах. Допросы и доклады Многие ли граждане огромного СССР думали о возможном аресте? Не постоянно, время от времени, отгоняя от себя мысли о худшем, старательно веря, что арестованные знакомые и незнакомые были действительно виновны, а у меня, дескать, все 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 27. Докладная записка прокурора СССР Сафонова, направленная 10 декабря 1952 года в три адреса: Сталину, Маленкову и Берии. 2 Там же. Л. 379. 229 Допросы и доклады будет хорошо, потому что я предан и чист? В тоталитарной системе чувствовать себя в безопасности не мог никто. Под удар карательного аппарата и постоянных репрессивных кампаний попадали рядовые рабочие, колхозники и члены Политбюро, ближайшие соратники Сталина. В отношении тех, кто вступал с государством в открытый или скрытый конфликт, это правило действовало с умноженной силой. Павленко и его сотрудники, несомненно, принадлежали именно к этой категории, т. е. входили в группу абсолютных рисков. Время от времени члены УВС, те из них, кто знал правду об организации, задумывались о возможности ареста. Некоторые из них, имевшие темное прошлое и даже объявленные в розыск (включая Павленко, над которым висел прокурорский розыск по делу калининской артели), скрывались в организации от агентов государства. Некоторые жили по подложным документам. Другие запасались ими на экстренный случай. Время от времени велись разговоры о возможном аресте. Об этом свидетельствовали, например, такие заявления Ю. Б. Константинова на допросе 5 декабря 1952 года: Вопрос: Какой у вас сговор был с Павленко о даче показаний на случай разоблачения вашей преступной «организации»? Ответ: В прямом смысле такого сговора не было, но Павленко мне и другим неоднократно говорил, что в случае разоблачения нашей преступной организации он примет все на себя и никого из своих соучастников не выдаст1. В тот же день аналогичный ответ на вопрос следователя дал Клименко2. В общем, сотрудники УВС, по крайней мере, думали о возможности ареста и как-то готовились к такому повороту событий. Готовились, однако, плохо. Явное падение дисциплины в УВС, скандалы и злоупотребления — все это повышало риски разоблачения. Когда же начались аресты, лишь немногие нашли пути для спасения. Как следует из имеющихся документов, 1 Там же. Л. 150. 2 Там же. Л. 205. 239 Очередная кампания бдительности из договоров корпорации Павленко на проведение подрядных строительных работ и фотография группы участников организации в военной форме. В большинстве случаев архивы не позволяют проследить реакцию руководителей СССР на получаемые ими информационные документы или письма. Такой реакции могло не быть вообще или она выражалась устно, не фиксировалась в документах. Мы не знаем, читал ли записки Сафонова Сталин, активность которого заметно снижалась в последние месяцы жизни1. Различные источники уверенно свидетельствуют, что дело Павленко было не только замечено наверху, но и стало толчком для проведения новой кампании бдительности в партийно-государственном аппарате. Ее первым и очевидным результатом были различные административно-партийные преследования группы чиновников, так или иначе причастных к деятельности УВС, но не бравших взятки. Эту кадровую чистку провели без задержек в считаные недели, задолго до того, как следствие успело существенно продвинуться в разоблачении преступлений и организации Павленко, и чиновников-взяточников, попавших под арест. Очередная кампания бдительности «Бдительность» была ключевым словом в советском политическом словаре. Оно напоминало гражданам страны, что они живут в «осажденной крепости», а поэтому не должны много требовать и должны быть беззаветно преданными вождю-защитнику и самому лучшему в мире руководству и строю. Она предупреждала о наличии многочисленных врагов вовне и внутри страны, против которых можно было направить энергию недовольства тяготами жизни, переключая на это социальное напряжение. Кампаний ненависти и бдительности было великое множество. Они организовывались по разным поводам и постоянно. Один из самых знающих и квалифицированных историков 1 Khlevniuk O. Letters to Stalin. Practices of Selection and Reaction // Cahiers du Monde Russe. 2015. Vol. 56. № 2–3. P. 327–344. 240 Глава 7. Провал советского общества Шейла Фицпатрик добавила к числу своих многочисленных научных заслуг еще одну, указав на проведение в первые месяцы 1953 года одной из последних кампаний бдительности. Изучив советскую прессу, центральную и местную, она выявила конкретные проявления этой пропагандистской акции и обрисовала ее характер1. Основной идеей нового похода под знаменем бдительности было осуждение «ротозейства» и «благодушия» в отношении враждебных советскому строю аферистов, жуликов, расхитителей и иных преступников. Только в обстановке попустительства и неразборчивости чиновников, утверждали газеты, эти преступники творили свои черные дела, обворовывая государство. По справедливому предположению Фицпатрик, новая серия призывов к бдительности была тесно связана с послевоенной кампанией государственного антисемитизма, достигшей в начале 1953 года своего пика в «деле врачей-вредителей». Многие из отрицательных героев газетных фельетонов и статей носили ярко выраженные еврейские фамилии и обличались при помощи антисемитских штампов, которые получили широкое распространение в позднесталинском СССР. Очевидно, ключевые материалы центральных газет2 были продолжением курса, инициированного известной передовой статьей в «Правде» под названием «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей», опубликованной 13 января 1953 года. Как известно теперь, текст этой статьи, включая ее заголовок, тщательно редактировал и переписывал сам Сталин3. Подчеркивая ведущее значение антисемитской линии, Фицпатрик отмечает и наличие в пропагандистской кампании против «ротозейства» вспомогательного мотива. Не все аферисты и расхитители, упоминаемые в газетных публикациях, идентифицировались как евреи, но все они характеризовались как 1 Фицпатрик Ш. Срывайте маски! С. 335–339. 2 Фицпатрик обращает внимание на две ключевые статьи: «Покончить с ротозейством в наших рядах!» (Правда. 1953. 18 января. С. 1), «Повышать политическую бдительность» (Известия. 1953. 15 января. С. 1). 3 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 157. Л. 9–14; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. / Сост. О. В. Хлевнюк и др. М.: Росспэн, 2002. С. 392–396. 245 Наказанное «благодушие» интересов за взятки. Вторые в целом не переходили черту формальных отношений с УВС, но были виновны в отсутствии должной бдительности и «благодушии». Судьба и тех и других была предрешена, хотя и по-разному. С представителями второй группы разобрались быстро и без особых хлопот при помощи увольнений и партийных взысканий. Наказанное «благодушие» Различные чиновники, попавшие в переплет дела Павленко, могли рассчитывать на более объективное отношение к себе, чем участники УВС. Важной причиной этого была своеобразная иерархизация советской уголовной политики. Как показали многочисленные исследования историков, в послевоенный период наблюдалась неравная ответственность перед законом рядовых граждан, с одной стороны, и руководителей и даже рядовых членов партии — с другой. В отношении последних наказания за злоупотребления и преступления нередко (хотя не всегда) ограничивались перемещением в другое кресло или партийными взысканиями. «Чаще всего снятые с должностей и переведенные на новое место работы представители номенклатуры и там продолжали вести привычный им образ жизни, и по-прежнему воспринимали свои посты как место получения подпольных доходов», — пишет исследователь коррупции в послевоенном Ленинграде, приводя в подтверждение этого тезиса конкретные факты1. Такие явления характеризуются в литературе как свидетельства укрепления судебного иммунитета советской номенклатуры2. 1 Говоров И. В. Коррупция в условиях послевоенного сталинизма. С. 76–78. 2 Hooper C. A Darker «Big Deal»: Concealing Party Crimes in the Post-WWII Era // Late Stalinist Russia: Society between Reconstruction and Reinvention / Ed. J. Fuerst. London: Routledge, 2006; Cohn E. D. Policing the Party: Conflicts between Local Prosecutors and Party Leaders under Late Stalinism // Europe-Asia Studies. 2013. Vol. 65. № 10. P. 1912–1930; Шалак А. В. О социальном статусе советских руководящих кадров в 1940–1950-е годы (на примере Восточной Сибири) // Известия ИГЭА. 2013. № 3. С. 164–170; Пушкарев В. С. «Черный» рынок. С. 222– 223; Belova E., Lazarev V. Funding Loyalty: the Economics of the Communist Party. New Haven; London: Yale University Press, 2012. P. 110–129; Cadiot J. Equals Before the Law? Soviet Justice, Criminal Proceedings against Communist Party Members, and the Legal Landscape in the USSR // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2013. Vol. 61. № 2. P. 249–269. 246 Глава 7. Провал Нормативным основанием для активного вмешательства партийных комитетов в прокурорско-судебную сферу стало изменение баланса сил между карательными и партийными органами после прекращения Большого террора в конце 1930-х годов. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР, принятое 1 декабря 1938 года, предусматривало, что аресты членов партии допускались только по согласованию с секретарями районных, городских, краевых, областных комитетов или ЦК компартии союзных республик1. Кроме того, члены партии должны были исключаться из партии до их предания суду. В результате, как говорил один из руководителей союзной прокуратуры, привлечение членов партии к уголовной ответственности фактически оказалось «изъято из компетенции судебно-прокурорских органов»2. Опираясь на приоритет партийности, местные руководители, как показывают документы, нередко запрещали расследования злоупотреблений номенклатурных работников и их привлечение к уголовной ответственности. В тех случаях, когда речь шла о серьезных преступлениях, а потому прямой запрет на привлечение к суду был опасным, применялись другие методы защиты: снижение сроков наказания, оправдательные или условные приговоры, затягивание дел и их последующий развал и т. д.3 Широкое распространение подобных явлений позволило генпрокурору в докладной записке в ЦК ВКП(б) незадолго до смерти Сталина сделать обобщающий вывод: «На самом деле, существует два уголовных кодекса, один для коммунистов и другой для остальных. Есть много примеров, когда за одно и то же преступление члены партии остаются на свободе, а беспартийные попадают в тюрьму»4. Фактическое разделение юстиции по сословному принципу было следствием многих факторов. С одной стороны, нарушения 1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1004. Л. 6, 51; АП РФ. Ф. 3. Оп. 22. Д. 91. Л. 173. 2 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 11. Л. 240. 3 Там же. Оп. 37. Д. 4668. Л. 126; Оп. 32. Д. 11. Л. 36; РГАСПИ. Ф. 574. Оп. 1. Д. 57. Л. 9. Различные примеры противодействия прокурорско-судебным органам со стороны местных партийных руководителей или круговой поруки всех ветвей власти на местах см. в работах, перечисленных в прим. 2 на с. 245. 4 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 37. Д. 4668. Л. 126. См. подробнее: Gorlizki Y. Political Reform and Local Party Interventions under Khrushchev. Reforming Justice in Russia, 1864–1996 / Ed. P. Solomon. New York; London: M. E. Sharpe, 1997. P. 259–260. Глава 8. С Л Е Д С Т В И Е И С УД Ы Работавшая в течение четырех с половиной лет как элемент советской хозяйственной системы, организация Павленко с конца ноября 1952 года превратилась в объект преследования советских репрессивных органов. Учитывая масштабы дела, оно с самого начала разделилось на несколько относительно связанных потоков. На местах, а затем в Москве велось следствие. Руководители УВС, а затем и некоторые другие участники организации были осуждены военными трибуналами. Параллельно проводились аресты и суды по ведомственному принципу в отношении служащих, сотрудничавших с Павленко на коррупционной основе. Тех чиновников, в действиях которых не было установлено состава уголовного преступления, подвергали партийным проработкам, а в ряде случаев увольняли за пособничество и отсутствие бдительности. Однако если партийно-должностные наказания невольных соучастников Павленко были проведены достаточно быстро, то арестованные участники УВС и их коррумпированная группа поддержки попали в руки прокуратуры и судебных органов надолго. Суд над ядром организации начался лишь два года спустя после ее разгрома, в ноябре 1954 года, а закончился через шесть месяцев, в апреле 1955-го. Другие судебные заседания длились по крайней мере до осени 1956 года. За это время многое изменилось в политическом положении СССР, началась десталинизация. Эти общие изменения сказались и на судьбе подсудимых. На переломе репрессивной политики Павленко и его подельники попали под арест за три месяца до смерти Сталина. В этот период репрессивная политика Советского государства была весьма интенсивной. На 1 января 1953 года 261 На переломе репрессивной политики в лагерях и колониях содержались около 2,5 млн человек, в тюрьмах — более 150 тыс., в спецпоселениях и ссылке — более 2,8 млн1. Эти 5,5 млн человек, находившихся в различных подразделениях Гулага, составляли около 3% населения страны и более значительную долю среди взрослого населения2. Миллионы людей были осуждены к различным наказаниям, не связанным с лишением свободы: исправительно-трудовым работам, штрафам. Многие подвергались иным формам дискриминации — были лишены права на профессию или проживание в определенных местностях. Характерной чертой советской карательной системы было постоянное производство политических дел и поиски политической подкладки в обычных уголовных преступлениях. Страну постоянно лихорадили кампании бдительности и выявления врагов. Продолжалась война в Корее и гонка вооружений. Значительными оставались материальные жертвы советского народа. На обстановку в последние месяцы жизни Сталина сильное влияние оказывало «дело врачей-убийц». На его волне росли антисемитские настроения и истерия борьбы с «врагами». Широко распространялись слухи о возможных погромах и депортациях еврейского населения3. Рос градус политической нетерпимости, подозрительности и поиска внутренних врагов. Арестованных в такое время членов организации Павленко и их пособников не ожидало ничего хорошего. Однако уже на начальной стадии следствия им, можно сказать, повезло. Значительный масштаб дела породил организационные заминки. Рассредоточенное между органами госбезопасности Молдавии и Украины и Главной военной прокуратурой в Москве, следствие затягивалось. Первоначально проверка, как уже говорилось, была инициирована военными прокурорами в связи с рассмотрением двух жалоб на организацию Павленко. Когда вскрылись истинные 1 ГУЛАГ. 1918–1960. С. 435, 447; Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР. 1930– 1960. М.: Наука, 2003. С. 225. 2 Общая численность населения СССР на начало 1953 года составляла око- ло 188 млн человек (Попов В. П. Экономическая политика советского государства. С. 16). 3 Костырченко Г. В. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР. М.: Росспэн, 2010. С. 329–380. 267 В Бутырке: поиски «контрреволюции» компрометации Г. М. Маленкова, причастного к его фабрикации. Маленков был вынужден уйти с ключевого поста председателя Совета министров СССР. Судьба Вавилова, подписавшего в 1950 году в качестве прокурора обвинительное заключение по «ленинградскому делу», тоже была предрешена. В 1954 году его сняли с должности главного военного прокурора, а в следующем году исключили из партии и лишили генеральского звания1. Длительность следствия и судов, которые растянулись на четыре года после разгрома организации Павленко, сделали их чувствительными и к другим политическим переменам. Группа подсудимых по делу УВС пережила в камерах ХХ съезд КПСС, на котором был категорически осужден «культ личности Сталина» со всеми вытекающими последствиями. Обстановка в стране пусть не коренным образом, но менялась. Советский режим оставался репрессивным и авторитарным, но становился более умеренным. Важной частью этой умеренности являлось медленное и непоследовательное укрепление правовых институтов и процедур. Пока доступные документы не позволяют исследовать в деталях, каким образом все эти политические повороты влияли на судьбу фигурантов дела Павленко. Однако такие изменения, несомненно, были. Начав с попыток сфабриковать материалы о «контрреволюционной организации», прокуроры в конце концов вернулись к более умеренным экономическим обвинениям, хотя и окрашенным в антисоветские политические цвета. На последовавших заседаниях военных трибуналов подсудимые отказывались от прежних показаний и в ряде случаев добивались при помощи адвокатов некоторого смягчения своей участи. В общем, как показывало дело Павленко, попасть под суд после смерти Сталина было куда лучше, чем при его жизни. В Бутырке: поиски «контрреволюции» В отношении самого Павленко и его сотрудников с самого начала был взят резко обвинительный уклон. В соответствии 1 Справку о партийном расследовании в отношении Вавилова см.: Реабилитация. Т. 1. С. 244–246. 268 Глава 8. Следствие и суды с традициями сталинской юстиции в задачу следствия входила дискредитация преступников любыми методами, а также ужесточение формулы обвинений. Несмотря на явный экономический характер преступлений Павленко и его команды, следствие все более настойчиво разрабатывало линию «антисоветской деятельности». На первом допросе Павленко в МГБ Молдавии 23 ноября 1952 года его предприятие было названо сравнительно скромно: «антигосударственной преступной организацией»1. Однако уже в ночь с 26 на 27 ноября допрашивавший Павленко в Кишиневе военный прокурор Кульчицкий интересовался не только хозяйственной деятельностью УВС, но и намекал на возможную подготовку ею подрывных антисоветских акций. Основанием для этого было наличие вооруженного военизированного подразделения. Однако Павленко оставался начеку. Он признавался в хищениях, но категорически отводил предположения и повстанческих намерениях. Между ним и Кульчицким, судя по протоколу, состоялся такой диалог: Вопрос: Для чего вам понадобилась такая широко разветвленная организация? Ответ: Я создал организацию для хищения государственных денег, но в процессе работы она разрослась до крупных размеров, и ее ликвидировать было очень трудно. Вопрос: По чьему заданию вы собрали такое большое количество оружия? Ответ: Никакого задания я ни от кого не получал. Вопрос: В таком случае ответьте, от кого вы собирались защищаться этим оружием, которое у вас было изъято? Ответ: Оружие мы получили в Западной Украине, и нам оно нужно было для самоохраны. Вопрос: Тогда зачем вы его привезли на территорию Молдавии, в Харьков, Днепропетровск, Запорожье и другие города? Ответ: Оно оказалось вместе с имуществом… Вопрос: Для чего вам в Днепропетровске нужны пулеметы, автоматы с боевыми патронами? 1 AOSPRM. F. 51. Inv. 12. D. 165. F. 16. 278 Глава 8. Следствие и суды так как он продолжительно болеет в результате ослабления сердечной деятельности и по заключению врачей помещен в тюремную больницу»1. Вполне возможно, что у Павленко в тюремных условиях действительно обострились проблемы с сердцем. Нельзя исключать, однако, и другие причины госпитализации. В любом случае время работало на арестованных. Последняя из известных записок генпрокурора Сталину по делу Павленко была датирована 18 февраля 1953 года. Через несколько недель обстановка в стране существенно изменилась. Прекращение «дела врачей», запрет пыток, первые реабилитации, арест Берии и других руководителей госбезопасности и т. д. были явными сигналами о прекращении всеобщей шпиономании и снижении интереса руководства страны к массовым антисоветским делам. Это позволило Павленко и его сотрудникам избавиться от наиболее одиозных обвинений в шпионаже. Вместе с тем ни следствие, ни последующий суд над руководителями УВС не отошли от линии политических обвинений полностью. Приговор руководителям Определить точную численность осужденных по делу УВС, а также порядок работы соответствующих судов и трибуналов — задача, которую невозможно решить на основе доступных сейчас материалов. В одной из справок Главной военной прокуратуры говорилось, что на 20 марта 1953 года по делу было арестовано 72 участника организации и еще несколько не разысканы2. Как следует из обнаруженных документов, для вынесения приговора было организовано несколько судебных процессов. Помимо рассмотрения дела 17 руководителей организации во главе с Павленко военным трибуналом Московского военного округа в ноябре 1954 — апреле 1955 года, есть информация о еще двух судах. В ноябре 1955 года тот же трибунал вынес приговоры 23 участникам организации, которые были признаны менее активными и значимыми, а в августе и сентябре 1956 года — пяти военным 1 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 2283. Л. 375. 2 Там же. Л. 361. 279 Приговор руководителям и гражданским служащим, имевшим, как считало следствие, особо тесные и корыстные отношения с Павленко. Таким образом, всего по этим трем процессам проходило 45 человек. Некоторые из арестованных по разным причинам смогли избежать суда. Другие осуждались индивидуально, Так, в справке прокуратуры говорилось, что часть следственных материалов на работников органов госбезопасности и милиции Украины, «снабжавших участников преступной организации оружием и паспортами и получавших от них взятки», была передана в МГБ1. Что касается основного судебного процесса по делу руководства УВС, то о нем имеется подробная информация. Дело рассматривалось военным трибуналом Московского военного округа в Москве в закрытом заседании с 10 ноября 1954 по 4 апреля 1955 года. В состав трибунала входили председательствующий и два народных заседателя — все военные. Обвинение поддерживали два прокурора Главной военной прокуратуры. Защиту — 14 адвокатов Московской городской коллегии адвокатов. Участвовали в заседании также три судебно-бухгалтерских эксперта. На скамью подсудимых попали 17 человек: Н. М. Павленко, И. П. Клименко, Ю. Б. Константинов, С. И. Туркин, А. Г. Губский, С. И. Литвин, М. Н. Федоренко, И. Ф. Костюченко, И. В. Невинский, Л. Г. Рудниченко, Я. С. Максименко, В. С. Алабушев, Г. В. Курицын, Ф. П. Губский, И. М. Пашун, П. Н. Монастырский, В. С. Чеховский2. На суде самым подробным образом рассматривались все эпизоды деятельности УВС и ее наиболее активных членов, начиная с периода войны, когда организация под названием УВР-2 существовала в другом качестве. Особенно детальное внимание обращалось на последние четыре с половиной года работы Павленко и его сотрудников. Значительные усилия затрачивались на выявление договоров и порядка финансирования организации, ее официальных и коррупционных связей, случаев хищений, хулиганства и дебошей и т. д. Чтобы представить и оценить соответствующие материалы, опросить свидетелей, потребовались те полгода, в течение которых продолжался процесс. 1 Там же. Л. 361–362. 2 Там же. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 44–45. 287 Дополнительные трибуналы 6 августа 1955 года Президиум Верховного Совета СССР отклонил его последнее ходатайство о помиловании. Постановление подписал тогдашний председатель Президиума К. Е. Ворошилов, с жалобы в адрес которого в конце 1952 года начался разгром организации1. Документы о приведении приговора в исполнение найти не удалось. Однако в одном из документов прокуратуры в январе 1957 года Павленко был назван расстрелянным2. Дополнительные трибуналы Осуждением руководителей УВС дело не закончилось. В сентябре — ноябре 1955 года перед военным трибуналом Московского военного округа предстали еще 23 участника организации. Следствие и суд над ними затянулись еще дольше, чем по основному делу. Приговор был вынесен только 12 ноября 1955 года. Это дало основание председателю Верховного суда СССР А. А. Волину заявить, что дело приобрело «волокитный характер». Оно рассматривалось 53 дня, насчитывало 98 томов. В трибунал были вызваны 116 свидетелей3. Однако все эти усилия вызвали спорный результат. Приговор был опротестован, благодаря чему мы получили документы, позволяющие исследовать этот эпизод завершающего этапа истории корпорации Павленко4. Подсудимые на осеннем процессе 1955 года, как считало следствие и суд, были относительно второстепенными, менее активными членами организации. Однако на самом деле в их числе были люди, которые упоминались во многих документах как помощники Павленко, выполнявшие немаловажные функции. Часть из них начали сотрудничать с Павленко еще во время войны, другие присоединились к УВС в разное время ее су- ществования. М. А. Завада, работавший с Павленко до войны, с 1943 года присоединился к УВР-2 в роли начальника участка, а затем начальника «штаба». К УВС он присоединился за полтора года до разгрома, считался главным инженером и помогал открывать счета и получать деньги. 1 Там же. Оп. 89. Д. 8176. Л. 1. 2 Там же. Ф. Р-9474. Оп. 1а. Д. 18001. Л. 6. 3 Там же. Д. 16701. Л. 14. 4 Там же. Л. 1–28. 288 Глава 8. Следствие и суды Земляк Павленко В. В. Ермоленко прошел с ним путь с начала 1942 года до ноября 1952 года. Он выполнял функции десятника, начальника участка. Еще один земляк Павленко В. С. Полуэктов начал карьеру в УВС рабочим, а затем выдвинулся в финансовую часть. Водитель И. И. Щеголев, который предоставил в распоряжение Павленко автомобиль в начале 1942 года, продолжил с ним сотрудничество в УВС. Водитель М. Н. Смирнов, несмотря на конфликты с Павленко по поводу денег, с 1944 года, когда он присоединился к команде, до ее разгрома в 1952 году выполнял важные поручения как механик, разными способами приобретал технику, запчасти, горюче-смазочные материалы и т. д. Основная часть фигурантов (а возможно, все) на этом втором процессе были осуждены за хищения государственной собственности по указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и закона от 7 августа 1932 года, по которому еще в молодости привлекался к ответственности и сам Павленко1. Первоначальные меры наказания, предусмотренные трибуналом, были суровыми — значительные сроки заключения в лагеря. Однако изменение общей политической ситуации в стране работало в пользу подсудимых. Трибунал решил применить к десяти из них положения указа от 27 марта 1953 года об амнистии. В результате сроки осуждения были сокращены вдвое: Заваде — до шести лет, Ермоленко и Полуэктову — до пяти лет, Щеголеву — до четырех лет и т. д. Бывший водитель УВС Смирнов, срок которому сначала был определен в пять лет, после применения указа об амнистии был вообще освобожден от наказания со снятием судимости. Земляк Павленко шофер Н. А. Михайленко, которому в период присоединения к организации исполнилось чуть больше 20 лет, был оправдан. Трибунал счел, что будучи вовлечен в УВС «обманным путем», и «по молодости и в силу низкого развития он не смог разобраться в преступном характере организации». Кроме того, личное участие Михайленко в хищениях государственного и общественного имущества не было установлено2. 1 См. главу 1. 2 ГА РФ. Ф. Р-9474. Оп. 1а. Д. 16701. Л. 13. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Долгое разбирательство дела организации Павленко, перейдя из сталинской в послесталинскую эпоху, все-таки завершилось. Об этой истории, несмотря на ее примечательность и масштабы, не писали газеты. Однако скрытое рано или поздно становится известным. В последние десятилетия публицисты и историки, получив доступ к некоторым документам, рассказали о Павленко и его организации. Авантюрная история для многих была интересна сама по себе, в ее ярких и неожиданных деталях и поворотах детективного сюжета. Однако, как и другие случаи экономической преступности в СССР, дело Павленко неизбежно вызывает более глубокие и значимые вопросы, прежде всего о сути системы, которой оно было порождено. Два из таких вопросов возглавляют список. Как оценить деятельность организации Павленко, не впадая в легкие объяснения об антисоветизме, предложенные советской юстицией? Насколько типичным было предприятие Павленко, в какой мере оно отражало реальные и значимые черты советской действительности? Аргументы Павленко Свой ответ на первый вопрос пытался дать сам Павленко в своих заявлениях и ходатайствах. Суть его позиции отражало заключительное заявление на суде: «Мы не вели антисоветской деятельности, мы просто строили, как умели, а умели строить мы хорошо… Я совершил много преступлений, но никогда не имел ничего против советского государства и не ставил своей целью подрыв его экономической мощи. Мы не изымали государственных средств из банка, а получали законные деньги 296 Заключение за выполненные работы»1. Иначе говоря, функционально УВС было обычным предприятием, получавшим прибыль от своей производственной деятельности. Только невозможность его легализации в рамках советской системы порождала уродливые формы существования в теневом секторе экономики. Трудно не признать, что эти аргументы Павленко были ничем не хуже аргументов государства, которые выдвигали его представители во время следствия и суда. Нет никаких оснований отметать их с порога. Для лучшего понимания сути дела, как всегда, необходимо выслушать обе стороны. Тем более что сам Павленко стремился быть услышанным и до конца, спасая жизнь, отчаянно боролся за свою правду. В соответствии с установленной процедурой у Павленко была возможность обжаловать приговор к расстрелу, чем он и воспользовался. Первое заявление о помиловании Павленко написал на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР Ворошилова 7 апреля 1955 года, через три дня после вынесения приговора, еще не имея на руках его текста. Прошение представляло собой достаточно пространный документ — 12 страниц подробных объяснений, написанных чернилами крупным разборчивым почерком. Павленко пытался сопротивляться и настаивал на необоснованности политических обвинений в подрыве экономической мощи государства, хотя и признавал совершенные хищения. Присутствовал в прошении необходимый в таких случаях мотив раскаяния. «Мне 43 года, т. к. рождения 1912 года. До Отечественной войны я ни разу не был под судом и во время Отечественной войны сбился с правильного пути и не понимал существа лжестроительных организаций. У меня двое детей: пяти и двадцати лет, я не пьяница. Прошу сохранить мне жизнь и дать возможность искупить свою вину исправительно-трудовыми лагерями», — писал Павленко2. Через месяц, 6 мая, все еще не имея текста приговора, Павленко написал второе заявление, приведя новые подробности 1 Информационная справка о деле Павленко на сайте Московского окружного военного суда, составленная по архивным материалам суда (http://voensud.ru/about/delo_pavlenko.php (дата обращения 31.01.2017)). 2 ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 89. Д. 8176. Л. 14–15. 301 Зеркало советской действительности законы, теневое предприятие Павленко действовало вполне успешно и выполняло общественно значимые полезные функции. Государство в лице его правоохранительных органов, как всегда, полностью проигнорировало эту точку зрения. Деятельность предприятия Павленко слишком очевидно демонстрировала пороки советской системы. Характерно, что судебный процесс по делу УВС, несмотря на его политически важный характер, проходил в закрытом режиме. Даже малейшая информация о нем не просочилась в печать. В общем, не вовремя и не там родился — вероятно, такие мысли возникают в первую очередь после ознакомления с делом Павленко. И он, и многие из его окружения в иных социально-экономических условиях могли бы сделать вполне успешные карьеры предпринимателей. Однако на самом деле судьба Павленко и его организации интересна не этими несостоявшимися перспективами. Преследуемые советской системой, они отразили в своей жизни и деятельности многие, в том числе скрытые и малоизвестные, черты времени. Зеркало советской действительности По непонятной причине в приговор трибунала, не предназначенный для широкой огласки, было включено следующее политическое заявление: «Это беспрецедентный случай в истории нашего государства после гражданской войны»1. Суть этой фразы не вполне ясна. В каком смысле характер и действия организации Павленко можно было считать «беспрецедентными», тем более за весь период предшествующей советской истории? По масштабам теневой хозяйственной деятельности и приобретенному богатству? Вряд ли прокурорам и суду было неизвестно, что в стране существовали и более крупные воротилы подпольного бизнеса, быстро делавшие огромные состояния на хищениях и спекуляции дефицитом. Был ли случай УВС уникальным как пример не индивидуального, а массового советского самозванства? Возможно. Выплачивало ли УВС особо многочисленные взятки? Судя по цифрам, 1 Там же. Л. 92 об. 302 Заключение озвученным в приговоре трибунала, такое утверждение было бы неправильным. Считали ли авторы приговора чрезвычайным фактом наличие в организации вооруженной охраны? Но в стране в течение десятилетий существовали и, в отличие от УВС, реально применяли оружие различные вооруженные группы, как чисто криминальные, так и мотивированные политически. Достаточно вспомнить широко распространенный уголовный бандитизм, крестьянские движения против коллективизации в начале 1930-х годов или партизанское подполье в западных районах СССР, с которым не удавалось справиться многие годы. Скорее всего, фраза о «беспрецедентности» дела появилась в приговоре трибунала, чтобы подчеркнуть значимость самого судебного процесса, а также якобы нетипичный характер организации как пережитка в основном преодоленного прошлого. Именно поэтому сугубо экономический подход к делу, вскрытие на примере организации Павленко распространенных теневых практик совершенно не устраивал трибунал как представителя Советского государства. Священный характер советской плановой централизации и государственного владения львиной долей экономики находился категорически вне подозрений. Частные способы экономической активности не могли быть значительными и эффективными. А если факты противоречили этому догмату, то тем хуже для фактов. Их оценку сразу же переводили в политическую плоскость, выталкивая в резервацию «антисоветского», «контрреволюционного», «террористического» и «шпионского». Такая примитивно-банальная и поэтому живучая концепция устройства государства понятна и вряд ли заслуживает большего внимания, чем ей до сих пор уделено в литературе разных научных направлений. Действительный интерес представляет более сложная и малоизученная проблема советских социально-экономических реальностей. Как на самом деле работала экономика? Какое место занимали в ней «теневые» практики, какую они играли роль? Как разрешались и, не разрешаясь, накапливались в ней многочисленные противоречия, взорвавшие в конце концов всю систему? Этим и другим подобным вопросам также посвящена немалая часть исследований. Важные и интересные, они тем не менее часто страдают от умозрительности Б Л А Г ОД А Р Н О С Т И Многие научные исследования, особенно исторические, основанные на архивах, фактически являются результатом коллективных усилий, даже если на обложке стоит имя одного автора. Эта книга принадлежит к их числу. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить коллег историков и архивистов, при поддержке которых были получены основные документальные источники для этой работы. Неоценимая помощь профессора И. Кашу стала исходной точкой, с которой начались поиски новых архивных источников. В Государственном архиве Российской Федерации, как всегда, были внимательны и терпеливы мои друзья и коллеги Л. Н. Малашенко, А. Е. Свенцицкая, И. В. Байкова, Л. А. Роговая. За долгие годы совместной работы и дружбы я благодарен сотрудникам Российского государственного архива социально-политической истории, прежде всего Л. П. Кошелевой и М. С. Астаховой. Мой друг и многолетний соавтор профессор Манчестерского университета Й. Горлицкий очень вовремя увидел возможность превращения сюжета о корпорации Павленко в проблему для развернутого исследования. Долгие годы сотрудничества с историками советской экономики были важным профессиональным опытом. Особая благодарность профессорам П. Грегори и М. Харрисону. Выдающийся исследователь советской истории профессор Р. У. Дэвис и его ученик профессор Э. А. Рис (к глубокому сожалению, их уже нет с нами) были важной движущей силой этого международного сообщества. Особая творческая атмосфера коллектива Института советской и постсоветской истории, Школы исторических наук факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, в котором я работаю, была важным стимулом для подготовки этой книги. 311 Благодарности Сотрудники издательства «Новое литературное обозрение» приложили немало усилий для того, чтобы книга вышла в достаточно сжатые сроки. Редактор книги Б. Грозовский не только внимательно прочитал рукопись, указав на ее несовершенства, но сделал ряд важных предложений, которые я постарался реализовать в силу своих возможностей. Как всегда, особая благодарность семье, и прежде всего маленькой Ане — источнику неисчерпаемого эмоционального заряда в недобрые времена. У К А З АТ Е Л Ь И М Е Н Азарьев М. А. 96, 146–148, 195, 257 Алабушев В. С. 159, 170–172, 181, 182, 279, 285, 286 Алексопулос Г. 15 Андриевский М. В. 151, 291 Арбузов С. 128, 129, 130 Астахова М. С. 310 Бабич Е. 276 Байкова И. В. 310 Баршай Б. М. 17 Барянов А. 185 Берия Л. П. 59, 60, 185, 237, 241, 242, 262, 275, 278 Берлинер Дж. 131 Боно-Константинер Б. И. 165 Бороздин В. И. 152, 238 Брежнев Л. И. 11, 84, 123 Бронников В. Н. 252 Будницкий О. В. 65 Булганин Н. А. 241, 242 Вавилов А. П. 228, 266, 267, 270 Вайсман В. 13, 14, 18 Василевский А. М. 60, 242 Великанов А. Д. 226 Вергасов Л. Д. 92, 138–141, 151, 155, 156 Виноградова Л. В. 145, 146, 255, 259 Вознесенский Н. А. 266 Волин А. А. 287 Ворошилов К. Е. 220, 223, 287, 296 Гаджиев 16 Гитлер А. 275 Гладкий Д. С. 225, 227 Гончаров И. И. 222 Горлицкий Й. 144, 310 Горшенин К. П. 242 Гоцко 259 Грегори П. 310 Григорьев 179, 180 Грозовский Б. 311 Громов В. 15 Губский А. Г. 113, 159, 163, 171, 172, 175, 182, 183, 202, 279, 286 Губский Ф. П. 159, 168, 171, 176, 182, 230, 272, 279, 285 Датуашвили А. А. 92, 93, 95, 97, 122, 137, 138, 140, 141, 143, 150, 151, 155, 181, 233, 234, 236, 238, 291, 293, 294 Дедковский В. И. 53 Дунаевский И. 13 Дэвис Р. У. 310 Евтушенко А. 275 Егоров 15, 16 Ермоленко В. В. 69, 288 Жиделева О. 118 Жуков Г. К. 62 Завада М. А. 58, 159, 181, 272, 287 Зайцев 141 Зверев А. Г. 14, 242 Зятьков В. И. 54 Ильф И. 12, 13 Каганович Л. М. 241 Карнаков 128 Картозия А. Т. 94, 140–142, 249–251 Кириченко И. И. 291 Киров С. М. 46 Клименко И. П. 55, 72, 101, 150, 159– 162, 171, 172, 175, 178–180, 182, 183, 229, 235, 237, 269, 272, 275, 279, 285, 292, 294 313 Указатель имен Коваленко 230 Мельников Л. Г. 252, 269 Ковальский С. Э. 52 Месхи С. 15 Козлов В. П. 238, 291 Милованов 232–234 Константинов Ю. Б. 80, 89, 92–94, 97, Миндели Э. О. 141, 248, 249, 250 101, 104, 108, 111, 120, 121, 136, 150, Михайленко Н. А. 288–290 151, 154, 159, 164–166, 171–173, 175, Михайлов 64 179–183, 195, 197–199, 202–208, 210– 214, 225, 227, 229, 235–238, 269, 272, Молотов В. М. 42, 241 275, 279, 285, 292. 293 Монастырский П. Н. 54, 69, 78, 120, Коптев 64 159, 162, 171, 182, 206, 279, 285 Костюченко И. Ф. 159, 163, 171, 172, 175, Морозов П. 305 176, 181–183, 279, 285 Муссолини Б. 275 Коткин С. 20 Насущный 193 Кочкин 58 Невинский И. В. 120, 170–172, 175, 182, Кошелева Л. П. 310 183, 195, 213, 225, 272, 279, 285 Кранга П. 254 Обручников Б. П. 242 Краса С. П. 257 Осадчий А. К. 147, 148, 254, 257 Крыленко Н. В. 44 Осадчий И. Д. 274 Кузнецов А. А. 266 Павленко А. М. 38, 73 Кузнецов А. В. 54 Павленко В. 38, 43 Кузнецов В. 276 Павленко Н. М. 8–12, 16, 17, 19, 21, 31– 38, 40–59, 62, 64–81, 84, 85, 87–99, Кульчицкий П. А. 225, 233–235, 263, 101–116, 118, 120–126, 131, 136–189, 268, 269 191, 193–207, 209, 213–218, 223–239, Курицын Г. В. 55, 121, 159, 161, 162, 171– 241–245, 247–256, 258–264, 267–275, 175, 177, 179, 182, 183, 195, 202, 214, 277–288, 290–293, 295–308, 310 272, 279, 280, 281, 285 Павленко М. 38, 40 Кухтенко 13 Павленко П. 38 Лавренев Б. 185 Пашун И. М. 120, 159, 168, 169, 171, 172, Липский 59 176, 182, 210, 212, 230, 279, 285 Лисовский И. Ф. 54 Первухин М. Г. 241, 242 Литвин С. И. 121, 145, 159, 166, 171, 172, Пестель Е. 275 175, 180, 182, 183, 213, 230, 272, 279, Петров Е. 12, 13 285, 286 Плятченко Л. 89, 136 Логинов 230 Подлубный С. 14, 15 Македон К. 276 Поливко 207 Максименко Я. С. 159, 167, 171, 172, 182, 210, 212, 279, 285 Полуэктов В. С. 288 Малашенко Л. Н. 310 Попков П. С. 266 Маленков Г. М. 237, 241, 251, 262, 267, 275 Раневская Ф. 125 Малышев В. А. 241 Ригби Т. Г. 134 Мандельштам О. 189 Рис Э. А. 310 Мацепура Е. 173 Роговая Л. А. 310 Мельник А. 254–256 Руденко Р. А. 228